Живёт, скитаясь по полям во мгле.
Я плачу той четвёртой частью крови,
Что мать оставила в наследство мне.
Да, мы — родня! И я пою про осень.
И, колоколом разбудив зарю,
Во мне священник русский молит-просит:
Не убивайте веру в бунт мою!
Не убивайте! Верьте дерзким краскам,
Которым вольный Дух его открыт.
И пусть он скачет на коне крестьянском,
И, может, Кремль на нём освободит!
Летит он, навострив глаза и уши, —
Такого днём с огнём я не сыщу!
Летит он, возрождая наши души, —
И я в два пальца вслед ему свищу!
* * *
Гляжу на крест, на матери могилу,
Уже ни в чьи не веря словеса.
Земля телесную даёт мне силу,
А силу Духа дарят небеса.
В селе семь стариков и пять старушек.
В окно уставлюсь, будто в полынью.
Забейся в угол, смерть моя, и слушай:
По воле звёзд я смерть села пою.
На это скорбное святое пенье,
Иные слух и зренье обретя,
Мне мать моя дала благословенье,
В сияющую вечность уходя.
Прощальное из сердца вырву слово —
И эхом отзовётся высота.
И гаснут лица, чтобы вспыхнуть снова
В колодце, где бессмертная вода.
А смерть моя покашливает сухо.
И на коленях я её молю:
Не тронь, пока последнюю старуху
В моём пустом селе не отпою.
Когда в пространство всею кровью крикну
(Ты этот крик услышишь, смерть моя!),
И горсть земли на гроб последний кину —
Тогда, пожалуй, забирай меня.
И пусть над Русью не погаснет солнце,
И пусть оно своё вершит кольцо,
И пусть среди двенадцати в колодце
Тринадцатое светится лицо…
МОЕМУ КРИТИКУ
Ты песнь мою уничтожаешь с блеском.
В тебе смешались злоба и любовь.
Перо твоё меня копьём библейским
Терзает — из души струится кровь.
О, критик! О, палач! Я корчусь в муках.
Меня пронзает солнце темноты.
И стон. И плач. И в этих жутких звуках,
Видать, находишь наслажденье ты.
И вот стоишь, сверля меня глазами,
Не молнию меча, — молонью.
И ловишь кровь ты жадными губами —
Дымящуюся жарко песнь мою.
О, песня-кровь! Она себя обрушит
Вновь, чтобы обагрить перо-копьё.
И струйкою в твою втекает душу —
И кормит-поит нищую её.
Лишь Бог рассудит, кто из нас ограблен,
И кто кого средь бела дня убил.
Умру, гордясь, что над последней каплей
Слезу кровавую ты уронил…
