Было однажды виденье средь белого дня.
В образе путника, пыль против ветра гоня,
Дьявол принёс ему зеркало во искушенье.
Мальчик пощупал рукою своё отраженье.
— Господи! Кто это? — он произнёс наконец.
— Царь Иудейский! — А где его царский венец?
Путник ответил уклончиво: — Где-то в пустыне,
Где первородная пара блуждает поныне,
Где с караваном в Египет бежал твой отец,
Где-то в пустыне растёт твой терновый венец…
Мальчик отпрянул — на зеркало пламя упало
И раскололо его, и виденье пропало…
На мой взгляд, это одно из краеугольных мест в поэме — несостоявшееся искушение Иисуса Христа.
"Повернувшись на Запад спиной, к заходящему солнцу славянства", поэт Ю.Кузнецов наперекор Смутному времени, во славу российской поэзии продолжает вершить свой духовный писательский подвиг.
***
О Викторе Смирнове я узнал позднее. Его тоже, как Ю.Кузнецова, называли "птенцом из гнезда Наровчатова". Занимаясь в Литературном институте на его семинаре, поэты были дружны и жили в одном общежитии. Кузнецова учитель по-буслаевски широко называл гением, а Смирнова просто любил. В предисловии к его первой поэтической книге "Русское поле" он отметил такие человеческие качества поэта, как доброта и чистосердечие, и что он — "лирик по рождению". Не менее известный тогда поэт Анатолий Софронов представил В.Смирнова с его песенно-звонкими стихами на страницах журнала "Огонёк".
Когда я об этом узнал, меня захватила идея сопоставить творческие судьбы обоих поэтов, а точнее — выявить судьбоносные параллели в их творческом развитии.
После окончания Литинститута Ю.Кузнецов остался на столичных литературных хлебах, а В.Смирнов уехал к родным нивам на Смоленщину — домой, где и прожил шесть лет в деревне, пока не перебрался в Смоленск. Талант поэта питала одухотворённость родной природы с её белоствольной статью, вдохновляла поэзия выдающихся мастеров слова А.Твардовского, М.Исаковского, Н.Рыленкова, родившихся в этих краях.
Из-под пера поэта выходят светлые и грустные, нежные и чистые, как слеза, строки: "И родники, как матери глаза, насквозь полны Россией и печалью". Во многих стихах его чувствуется экспрессия — она от нерастраченности душевных сил поэта, переплёскивающихся через край.
Мысль становится всё глубже, стихи — философски-раздумчивее:
Обрастает туманом ель,
