Откуда столько напастей? За грехи.
Лучше при жизни испытать боль и гонения, чем муки смертные. Лучше исповедаться и причаститься сейчас, чем расплачиваться за все свои прегрешения потом…
Сколько раз я уже был на грани! Сколько раз лежал в больнице!
Радость и боль ходят рука об руку. Их на века связало беспощадное одиночество: в семье, на работе, в людском водовороте и космическом беспределе. Стоит предать себя, и ты — оставлен Его Светлостью Духом. Так уже бывало…
В психоневрологическую больницу я у
ехал сам. По своей воле. Если она бывает — своя воля! Сел в электричку и уехал. Словно меня кто-то гнал туда.
Очнулся в изоляторе. Что это? Необъяснимо! Говорят — "принудка". Решетки на дверях и окнах. Черные лица без глаз. Жующие рты.
Это уже почти не люди: дух покинул их оболочки. Запах мочи и кала.
Склеп. Могила. Мрак.
— А ты знаешь, вон тот старик здесь уже два года. Родственники платят, чтобы мы его содержали.
— Врешь, санитар!
— Не вру. Зачем?
И действительно — зачем ему врать? Он и не думает обманывать очередного идиота.
— Переведи меня в нормальную палату, не могу здесь больше.
— Хорошо. Завтра переведу.
И переводит.
Зачем я сюда приезжал? Не знаю. Наверное, для того, чтобы бросить пить. И я брошу! Наперекор черному типу, который преследует меня уже несколько лет подряд. Он двужильный. Каждый день пьет и жив. А может быть, он уже не живой? Может быть, он тоже, как эти, из изолятора, с тьмой в теле? Холодный, жестокий, расчетливый. Уже и не верится в его явь: слишком много там водки, дыма, желчи, осуждения ближних.
Сосед справа хлещет второй флакон водки (и здесь находят!), предлагает:
— Будешь?
— Я лечусь.
— Так и я лечусь, — хохочет. — Закодировался, да вот не выдержал.
А через несколько дней сосед устраивается санитаром. Завтрак — обед — ужин — чифир — таблетки. Тени, тени, тени… Глаз нет. Мрак. Алкаши — те еще на людей похожи: трезвеют и возвращаются к свету. А эти… ни тут, ни там. Пустота. А жалко-то как их, Господи! Были же когда-то людьми, были! Неужели нет им спасения? Неужели конец?
Я тут не долго. Всего девять дней. Посмотрел, вытер слезы с души и вернулся. Просто нужно было все это увидеть! А они?
Однажды вывели на улицу… Осень. Звон ветра. Синь высоты. Яркое свечение хрустального дня. А они жмурятся, как кроты, и прячутся в тень. Побольше бы ветра! Побольше бы света! Солнышка!
