А ведь сегодня врачи уже говорили — вышел из комы. Он уже разговаривал...
— Иди ложись, — сказал Арнис с тоской.
— Ну что ты... раз уж ты явился ко мне, я не оставлю тебя, — не разжимая губ свистящим шепотом ответил больной.
— Зачем тебе сдался этот старик? Ты не можешь без него?
— Всему свое время, ско. Ты все узнаешь. Так на чем мы остановились в последний раз? Да, Арнис, попробуй помолиться... старик все равно долго не проживет.
— Ублюдок, — прошептал Арнис с ненавистью, — козел, сволочь.
— Мы остановились на Нико, не так ли? Я же говорил, ты уцелеешь, а погибнут все, кто будет рядом с тобой. Вот посмотри... не он ли хотел пересесть в ландер — пересел, однако, ты. А Нико погиб. Ты знаешь, где он теперь?
— Он в Царствии Небесном, ублюдок, а вот ты в аду.
— Правильно. И ты будешь вместе со мной. Кого ты убьешь следующим? — вдруг больной мелко и противно захихикал, — впрочем, я догадываюсь.
Арнис закрыл глаза. Собрал мысли воедино. Произнес негромко, но четко.
— Уйди от меня, дьявол. Уйди. Мне плевать на все, что ты скажешь. Ты виноват во всех этих смертях — не я. Я не виноват. Бог простил меня. Уйди и не трогай меня. И оставь старика.
— Хорошо, мы попробуем кое-что другое, — тон речи старика вдруг сменился. И тотчас он согнул сухонькие руки в локтях и навалился на Арниса...
Как раз в том самом месте, где гипс расходился над переломанной грудной клеткой.
За долю секунды Арнис понял, что произойдет сейчас, и приготовился — и только поэтому сразу же смог удержать крик. Господи, какая боль! Перед глазами поплыли круги...
— Давай, давай, кричи! — поощрительно зашептал старик, — это же невозможно терпеть. Крикни, ты давно хотел... придет медсестра...
И он умрет. Он рванется, упадет — и умрет. И оттолкнуть — это тоже разбудит старика, и убьет его. Да и руки не поднимаются... Не поднимаются. Как будто силовым полем прикованы, а это и есть поле, только другое. Арнис шипел сквозь стиснутые зубы, впиваясь пальцами в железные края койки. Это нельзя терпеть.... это невозможно, немыслимо.
— Это нельзя терпеть, это не в человеческих силах, — уговаривал старик, все сильнее надавливая на ребра, — есть вещи, которых человеку не выдержать. Давай, Арнис... Ты все равно не сможешь. Давай, ты же раб Божий, ты за себя не отвечаешь, а Бог тебе все простит, ты сам сказал.
Господи, помилуй... это невозможно, немыслимо... Арнис не видел почти ничего, зрение отказало... терпи, ско, ты же знал, на что шел.
