С надеждой доброй Небом обручён,
И нам благословение Господне —
И луч, и снегопад вслед за лучом.
В ЛЕСУ, НАД ОВРАГОМ
В безлиственном лесу свежо, просторно,
Синицы-озорницы столь ловки,
Что на лету выхватывает зерна
С девической протянутой руки.
Торопится моё воображенье:
Что даже, мол, и из лесу зима
Уходит, признавая пораженье,
А девушка — и есть Весна сама.
Но жизнь и человечней и грубее,
В ней книжности досужей места нет,
И духом я ничуть не ослабею,
Признав, что клен есть клен, а свет есть свет.
От этой мысли прибавляя шагу
И строчки проборматывая вслух,
Я подхожу к глубокому оврагу,
Такому, что захватывает дух.
Деревья одинакового роста
Кругом за склоны уцепились здесь.
Земная бездна — как легко и просто
Магическое олово произнесть.
Но всё ж — овраг, и как же мне привычку
У пропасти, что прямо под ногой,
Преодолеть — услышать перекличку
Её и бездны дышащей, другой?
И вдруг, на миг зажмурившись от света,
Я покачнулся у седого пня
И враз почуял — перекличка эта
Есть! — и проходит лишь через меня!
И только так, не может и в помине
На белом свете связи быть иной ...
Я жив и бодр, но чувствую поныне
Нетвердый край оврага под ногой.
***
Я нарвал сон-травы на подсохшей поляне,
Даже, кажется, первую пчелку спугнул,
И поставил букет я в хрустальном стакане
На окошко, где солнце. Прилег и уснул.
Сплю и сплю и не в силах открыть свои вежды,
Хоть все звуки так явственны в тоненьком сне,
И сквозит фиолетовый запах надежды
Сон-травы от букета на вешнем окне.
А скорее, томительный дух ожиданья,
Что проснусь молодым, в мир широко шагну,
Незнакомке прелестной назначу свиданье...
Нo упрямая память подводит к окну,
Где иссох мой букет и надежда пропала,
Неужели душой я немолод и сух?!.
Спать и спать — и глядеть сквозь кристалл идеала,
И вдыхать сон-травы фиолетовый дух!
