День Литературы, 2010 № 03 (163) | страница 26
Материалы полосы подготовлены прессцентром СПР
Владимир Бондаренко ЗЛОВЕЩАЯ ПТИЦА ГАМАЮН
Овальный зал с высокими книжными шкафами и громадной люстрой, висевшей, как домоклов меч над головами присутствующих, – место литературное, и поэтому, как живой, реагировал на происходящее действо. Сначала писатели, чьи повести вышли в финал, читали (произносили) свои "белкинские" речи, словно репетируя свои будущие – "нобелевские". Ироничную и лукавую (так и хочется сказать – "выпендрёжную") – "речь" Ульяны Гамаюн прочитала Ольга Новикова, редактор журнала "Новый мир", где была опубликована повесть писательницы. Сама она не приехала (объяснили, что та живёт в Днепропетровске, а Днепропетровск находится очень далеко от Москвы), так же, как и на вручение премии "Неформат", которая была ей присуждена ранее за другой текст (роман). Сразу родилась версия: уж не мистификация ли это? Если автора никто не видел? Выдвигалось даже предположение, что это... Нет, не буду говорить, кто.
Следом за Ольгой Новиковой вышел к микрофону Эргали Гер. Под сводами Овального, перед чутко внимавшей ему публикой, он прочитал совершенно необыкновенный текст (эссе, рассказ, речь?), каждое слово которого было проникнуто печалью (той, которая светла) и истинной поэзией... После этой "речи" стало понятно, что именно этот мудрый человек должен получить премию. И я бы на месте жюри, встала бы и сказала, что простите, мы сейчас уйдём и ещё раз попробуем посовещаться. Потому что нельзя давать премию Ульяне Гамаюн, если в коротком списке есть произведение Эргали Гера. На месте жюри я закричала бы прямо там в зале, что мы не знаем, что с нами случилось и почему красивая, но абсолютно пустая и даже – сказала бы я жёстко – местами графоманская и превращающаяся в самопародию, повесть Ульяны Гамаюн заворожила нас, и произошла страшная подмена: самоварное золото мы приняли за настоящее, а вот настоящее-то – и проглядели. Что повели себя как дети, которые хотят слушать только о своём, о детском, об инфантильном, о красивом, потому что нам стало страшно от чтения повести Эргали Гера, который сказал нам, как называется состояние нашего больного общества, обозначил его в самом названии своей повести – "Кома".
На месте Натальи Ивановой, которая и напечатала эту повесть в журнале "Знамя", что делает ей честь, я поднялась бы со своего места, и сказала бы: дорогие дамы и драгоценные господа, участвуя постоянно в жюри разных конкурсов, в зарубежных литературных вояжах, а также на семинарах молодых писателей, мы, критики, потеряли квалификацию, мы превратились из критиков в оценщиков, во владельцев фабрики звёзд "Липки", "Дебют" и др., открывающих и штампующих "талант" за "талантом", – кто больше – и в этой гонке и этой спешке забыли о своем предназначении – внимательно читать рассказы, повести и романы, которые рассказывают нам о сегодняшнем человеке и о современном обществе, а потом пытаться пересказать эти произведения на языке критики, как то делали наши великие предшественники.