Когда, проводив Граумана, Вандерер вернулся, Рената уже ушла в спальню. Он последовал за нею, стремительно приблизился к любимой и хотел поцеловать. Но Рената сжала губы и серьезно покачала головой. Она сидела в одной сорочке, и нежная кожа ее шеи и плеч ярко белела при матовом свете лампы. С почти женственной нежностью Анзельм обнял ее и спросил:
— Ведь мы счастливы, Рената, правда?
Она слегка наморщила лоб и отвернулась. Всего этого она не любила в нем. Ему не следовало быть таким мягким, таким меланхоличным, даже в такую тихую ночь, пронизанную серебристым сиянием луны. Однако она все-таки прислонилась головой к его плечу и закрыла глаза. Ей не хотелось думать.
Так они сидели, пока часы не пробили одиннадцать. Вандерер стал на колени и начал снимать ее ботинки.
— Анзельм, веришь ты в Бога? — неожиданно спросила она.
Он взглянул на нее и рассмеялся.
— Что это тебе вздумалось спрашивать об этом?
— Ах, я, собственно говоря, никогда серьезно не думала об этом. У меня в голове такая путаница. Ведь что-нибудь должно же быть там… выше всяких случайностей? Ты как думаешь?
Анзельм не знал, что ответить. Он заговорил о Гра-умане, желая слышать мнение Ренаты. Но ей хотелось спать.
Через два часа после того, как все в доме погрузилось в глубокую тишину, раздался сильный звонок. Это была срочная телеграмма от брата Анзельма: «Будь в Вене раньше воскресенья. Настоятельно необходимо твое присутствие. Твое и мое состояние поставлены на карту».
Рената слышала звонок сквозь сон и опять крепко заснула, не спросив Анзельма, кто это звонил.
Анзельм всю ночь не спал, он даже не сомкнул глаз и все думал об одном и том же, охваченный такой душевной мукой, что лежать в постели было для него нестерпимо. Вандерер облокотился на подушку и смотрел в окно на тусклый рассвет; мало-помалу он стал различать в зеркале отражение своего лица, бледное и далекое. Вдруг он увидел там еще один образ и испугался так, что сердце у него неистово забилось. Рената проснулась и кротко спросила, почему он не спит. Тогда он сказал голосом, полным тревоги:
— Рената, могла бы ты перенести бедность? Если бы ты вдруг стала бедна, как Винивак, даже еще беднее?..
Рената мелодично рассмеялась и ответила:
— Какой ты смешной! Так поэтому ты и не спишь?
— Нет, Рената, это серьезно, подумай и ответь!
— Что же я тебе скажу? Я не знаю. Я никогда не была бедна.
Она опять рассмеялась и поцеловала его.
— Ты слыхала звонок, Рената? Мой брат телеграфирует, чтобы я немедленно приезжал в Вену. Наше состояние поставлено на карту.
