Она подошла к Зюссенгуту и Гизе, стоявшим у колодца, и между ними завязался оживленный разговор. Гиза Шуман схватила руку Анны, расстроенное лицо которой стало как будто старше. Только ее честные голубые глаза оставались молодыми.
Тем временем из тумана выглянуло солнце, безучастно озаряя предметы свинцовым блеском. Зюссенгут с наслаждением огляделся вокруг, держа в руке свою зеленую шапочку. Струи свежего, пряного осеннего воздуха проносились по саду. Анна Ксиландер начала рассказывать о помолвке фрейлейн Фукс. Один из ее знакомых давал уроки в доме фабриканта, и она передавала то, что слышала от него о нравах этого дома, со свойственной ей грубоватой иронией.
— Люди проходят там жизненный путь словно поезда: каждый катится по своим рельсам. Этот дом настоящая сортировочная станция, где внимательно следят за тем, чтобы не произошло столкновения. Все поезда пусты, за исключением Ренаты. Она — маленький скорый поезд, наполненный нетерпеливыми, стремящимися вдаль пассажирами.
Все громко рассмеялись, даже Зюссенгут ухмыльнулся. Он слегка потрепал Анну Ксиландер по колену и сказал:
— Молодчина! Вот человек, который не склоняется ни перед какими идолами. По-моему, в этом и заключается искусство жить.
— Удивительный это будет брак, — сказал Стиве с такой печалью в голосе, что Анна Ксиландер насмешливо спросила, не голоден ли он.
Зюссенгут заговорил с пафосом. Гиза подошла к нему сзади и успокаивающе положила обе руки ему на плечи.
— Брак? И вы это называете браком? Сделку, в которой один гонится за красивой внешностью и миллионами, а другая — за громким титулом? Разве могут они когда-нибудь слиться, как воды двух потоков? Испытают ли они когда-нибудь мистический трепет такого слияния? Нет! Каждый будет изнывать от внутреннего одиночества. Никакая весна, никакая лунная ночь не сможет ничего поведать этой Ренате Фукс, никакая радость не будет ей доступна; увянет все, к чему бы она ни прикоснулась. Разве это не преступление? Когда женщина идет предназначенным ей природою путем, то она делается носительницей счастья. Каждый счастливый человек предотвращает десять преступлений. Таково мое мнение. А подобный брак есть мать десяти преступлений.
Речи Зюссенгута имели в себе нечто обволакивающее и уничтожали желание возражать.
— Фрейлейн Фукс приедет сюда, — сказала Гиза Шуман. Это были ее первые слова, и все изумленно устремили глаза на ее красные губы. Анна Ксиландер улыбнулась ей ободряющей улыбкой. Так как это сообщение, очевидно, смутило общество, Гиза сконфузилась.
