— Да кто он такой, этот твой агент?!
— Шамбамбукли, — укоризненно произнес Мазукта, — неужели ты думаешь, что я могу вот так запросто кому-то постороннему, пусть даже тебе, раскрыть чужую, тщательно проработанную легенду?
— Ммм… нет.
— Вот и не задавай тогда таких вопросов.
— Ладно, не буду. А что от меня требуется?
— Защищать, — повторил Мазукта. — Я буду ругаться и метать в людей молнии, а ты — вставай грудью на их защиту и выдвигай разумные доводы, чтобы меня разжалобить.
— Хорошо, я готов. Откуда начнем?
— Да вон оттуда хотя бы, — Мазукта ткнул пальцем в сторону самого большого скопления народа. — Они как раз собираются славить кумира — видишь, даже маечками над головой размахивают?
Через два часа демиурги вернулись домой. Мазукта был мрачен как туча, Шамбамбукли пребывал в прострации.
— Ничего не говори! — предупредительно вскинул руку Мазукта. — Подожди. Я сам.
Он заложил руки за спину и принялся нервно расхаживать из угла в угол.
— Нет, — наконец произнес Мазукта. — Это, конечно, ужасно, и пошло, и вообще… Но по большому счету, наказывать людей не за что. Если бы они разработали какое-нибудь заковыристое философское учение, или исказили мой светлый облик, или хотя бы нашли себе какого-нибудь приличного вольнонаемного бога — так ведь нет! Все эти «тумц-тумц, трым-пырырым», ну какая это для меня конкуренция? Несерьезно даже… Верно? Что скажешь?
— Ёнц, тонц! — невнятно ответил Шамбамбукли, покачиваясь из стороны в сторону и совершая странные пассы руками.
— Что?! — опешил Мазукта.
— Тыц, пыц, бака-бака… А? Ты что-то спросил? — Шамбамбукли вытащил из уха наушник и изобразил внимание.
— Да нет… ничего, — ответил Мазукта и вздохнул.
* * *
— Это что у тебя? — спросил демиург Шамбамбукли демиурга Мазукту.
— Человек, — ответил Мазукта.
— Это — человек? — удивился Шамбамбукли.
— Модель, — пояснил Мазукта, подбрасывая на ладони что-то, напоминающее небольшой кокосовый орех. — Разборная.
— А можно посмотреть?
— Да пожалуйста, — Мазукта протянул орех Шамбамбукли.
Тот повертел модель в руках, колупнул ногтем жесткую корку.
— Ну и что дальше?
— Это — привычки и условности, — объяснил Мазукта. — Они у всех похожи, хотя и есть некоторые отличия. Ты снимай, не бойся.
Шамбамбукли раскрыл орех и недоуменно вскинул брови. Под первой скорлупой оказалась вторая, аляповато раскрашенная яркими красками.
— Ну, а это что такое?
— Человеческая память. Она создает уникальный образ. У каждого человека набор воспоминаний свой и только свой. Иногда его даже ошибочно принимают за саму суть человека, но это, конечно, ерунда. Рождается-то он безо всяких воспоминаний. А что-то в нем уже есть.
