— Хватит, хватит! — перебил Шамбамбукли и потер лоб. — Ну а что же мне тогда делать?
— А почему бы тебе не заявиться к ней таким, какой ты есть?
— Да ну, что ты… Я стесняюсь.
— А быком не стесняешься?
— Быком — это другое дело! Быку, знаешь ли, многое позволено…
Шамбамбукли вдруг замолчал на полуслове и принюхался.
— Пахнет чем-то… Мазукта, у тебя что-то горит!
— Где?! — Мазукта вскинул голову и пошевелил ноздрями. — Нет, это не у меня. Это… А, знаю, это от людей потянуло, жертвенным дымом. Так что ты хотел сказать?
— Я тут подумал…
— Нет, погоди-ка! — Мазукта порывисто встал и завертел головой, отыскивая, откуда пахнет гарью. Наконец, найдя источник, он близоруко приставил ладонь к глазам, некоторое время напряженно вглядывался вдаль, а затем коротко, с чувством, выругался.
— Что там? — обеспокоено спросил Шамбамбукли. — Надеюсь, ничего серьезного?
— Отбой! — проворчал Мазукта. — У них там народные гуляния. Ярмарка, карнавал и всякие зрелища для развлечения толпы.
— А, ну тогда ладно, — рассеянно кивнул Шамбамбукли. — А что, если я тогда превращусь не в ворона, а в какую-нибудь другую птицу? Лебедя или…
— Можешь больше не суетиться, — мрачно перебил его Мазукта. — У людей сегодня праздник. Мне в жертву только что принесли очередную юную девственницу.
* * *
Демиург Мазукта вошел в комнату и небрежно сбросил мокрый плащ на пол.
— Ну, и что ты тут сидишь, весь в расстроенных чувствах?
— Да так… — пожал плечами демиург Шамбамбукли.
Мазукта проследил за его взглядом и ухмыльнулся.
— А, смотришь… Ну, я ведь говорил тебе, что незачем волноваться. Нашли же в конце концов.
— Угу.
— В этой реинкарнации она очень даже симпатичный эмбрион.
— Угу.
— Что «угу, угу»?! Ты так и будешь сидеть и ждать целых шестнадцать лет?
— И четыре месяца.
— Что?
— Шестнадцать лет и четыре месяца, — повторил Шамбамбукли. — Сейчас ей почти двадцать одна неделя.
Демиург Мазукта подтащил кресло и сел напротив Шамбамбукли.
— А ты знаешь, что пока ты тут предаешься депрессии, в твоем мире дожди, туман и унылая погода? Ты о людях подумал?
— А я и не знал, что тебя волнуют люди, — вяло удивился Шамбамбукли.
— Нет. Люди волнуют тебя, — объяснил Мазукта. — А меня волнует твое состояние! Так что давай, взбодрись, займись чем-нибудь.
— Чем?
— Тебе что, нечего делать? Тогда пойдем, мне поможешь.
Шамбамбукли неохотно поднялся на ноги и покорно уставился на Мазукту.
— Брр! Ненавижу этот твой обреченный взгляд! — передернулся Мазукта. — Но в покое я тебя не оставлю, и не надейся. Одевайся и пошли.
