Сколько раз я мысленно проклинал себя за подобную глупость и вряд ли когда-либо прощу себе это. Очевидно, тот бензин, который как я слышал, плескался где-то, был в запасном баке, на который я так и не переключился. Тогда я не стал обстоятельно проверять его, ибо посчитал, что неполадка произошла из-за дождя. Я тогда не понимал, как глупо делать поспешные выводы. Теперь же у нас машина в двадцать восемь лошадиных сил, и я очень серьёзно отношусь к уходу за ней.
Вот меня обгоняет Джон, опустив руку и давая сигнал остановиться. Мы сбавляем ход и присматриваем подходящее место, чтобы съехать на гравийную обочину. Край бетонки довольно крутой, а гравий рыхлый, и мне совсем не по душе такой манёвр.
Крис спрашивает: «Зачем мы остановились?»
— Мы вроде бы пропустили наш поворот, — отвечает Джон.
Я оборачиваюсь, но ничего такого не вижу.
— Я и не видел никаких знаков.
Джон только качает головой.
— Большой как амбарные ворота.
— Правда?
Они с Сильвией утвердительно кивают.
Он наклоняется, изучает мою карту и показывает, где был поворот, а за ним мост через большую магистраль. «Мы уже переехали это шоссе», — утверждает он. Видно, он прав. Вот незадача. — Поедем теперь назад или вперёд? — спрашиваю я.
Он задумался. — Пожалуй, нет смысла возвращаться. Ладно. Едем вперёд. Так или иначе мы туда доберёмся.
И теперь, следуя за ним, я думаю себе: «И как же это так получилось? Я ведь почти не заметил и магистрали. А теперь я забыл сказать им о буре. Что-то всё не так.»
Грозовая туча значительно разрослась, но движется медленнее, чем я предполагал. Тоже не очень хорошо. Когда они надвигаются быстро, то вскоре затем и проходят. Если же подступают медленно, как теперь, то тут уж можно застрять надолго.
Зубами я стягиваю перчатку, опускаю руку и щупаю алюминиевую обшивку мотора. Температура подходящая. Слишком жарко, чтобы держать руку на ней, но и не так уж горячо, чтобы обжечься. Тут всё в порядке.
На моторах с воздушным охлаждением при перегреве случается «заклинивание». На этом мотоцикле такое уже бывало… целых три раза. И время от времени я проверяю его, точно так же, как проверяют пациента после инфаркта, даже если он совсем поправился.
При заклинивании поршни расширяются от перегрева, не умещаются больше в цилиндрах, схватываются с ними, иногда даже плавят их, мотор и заднее колесо блокируются, и мотоцикл начинает юзить. Когда это случилось впервые, голова у меня оказалась над передним колесом, а пассажир чуть ли не верхом на мне. На скорости около тридцати миль мотор отпустил и снова заработал, но я съехал с дороги и остановился, чтобы выяснить в чём дело. Мой пассажир только и смог вымолвить: «И зачем ты только это сделал?»
