Возможно, в Алтайское отец приехал еще с каким-то заданием, но он ни словом не обмолвился в своих воспоминаниях об этом. К нам на окраину по дороге на село Сараса зачастил руководитель уголовного розыска районной милиции Болотов. Сильный, статный и очень добрый к нам, мальцам, человек (о нем есть публикация в сборнике очерков на тему о борьбе с бандитизмом на Алтае).
В 1930 году в Горном Алтае начались крестьянские мятежи против чудовищной коллективизации и высылки в северные края лучших хлеборобов-тружеников, уважаемых на селе людей. Этим изуверством ведал НКВД, зачастую принуждая к пособничеству трусливых или алчных до чужого добра мужиков. Постановляли на сборищах и высылали без имущества и скота, а Барнаульская партийная краевая организация помалкивала, ибо один глас в защиту кого-либо из намеченных на выселение, даже в соседнее село, стоил головы такому смельчаку! Все, кто выступил против, исчезли. У меня есть их списки. Командира лучшего партизанского полка, в Первую мировую он был фельдфебелем, три Георгия получил, расстреляли по навету своих же однополчан… Итак, 1930 год, лето. В горах бывшие партизаны подняли вооруженные мятежи. Болотов мотался по району со своими помощниками, но мятежники были неуловимы. Они заворачивали обозы с «выселенцами», отправляя их по домам. Если охрана сопротивлялась — пуля! Не лезь куда не надо! Болотов однажды исчез. Мы с отцом с шестами ходили по речке Сарасе до одноименного села вверх, проверяя каждый омут в поисках тела Болотова, явно убитого мятежниками.
Как-то идем вверх по тихой речушке логом меж невысоких гор. Вдруг отец толкнул меня в кусты и сам за мной. Впереди поперек лога со склона на склон спускалась банда мятежников на лошадях и с… красным знаменем. Знамя колыхнулось по ветру, и я читаю: «За власть Советов, без большевиков!»
Настоящая война шла в горах. Красная армия долго не могла погасить мятежи. Бывших красных партизан призывали выступить добровольцами «против кулацких банд»! Так партизаны скрестили свое оружие с бывшими соратниками по борьбе против колчаковщины!
Однажды мы, мальчишки, стремглав бежим к тракту, проходящему у подножия горы Шиш. Везли, как мы поняли по хвостовому оперению, торчавшему из кузова одной из машин, дюралевый самолет-биплан. Мне он был знаком. «Сибревком» — осталось название на искореженном фюзеляже. Самолет сбили мятежники в горах. На нем в 1927 году мой отец, выиграв по лотерейному билету Осоавиахима полет над городом, прокатился и был страшно доволен видом города и окрестностей с такой высоты! Тогда я «добегал» за пятый класс, до школы — километра четыре. Туда и обратно — восемь. И все бегом, вприпрыжку: и здорово, и радостно, и воздух божественный! А дома — хорошее питание, особенно свиное соленое сало, которое я ел досыта! Эти пробежки дали мне возможность потом пробегать за один дух до 10 километров. Здоровья — некуда девать! Это и спасало потом на фронте, в окопах…
