«Полковника» нужно было по возможности измытарить, для того чтобы убедить агентов германской разведки, которые следили за действием американцев, что этот человек является тем, за кого его выдавали, т. е. преступником, которого неловкая американская полиция пытается разыскать.
Во время заранее предусмотренного отсутствия «полковника» «начальник» и «майор» ворвались в гостиницу, где он жил, и произвели там обыск, устраивая при этом суматоху и беспорядок, для того чтобы привлечь как можно больше внимания окружающих.
Когда «полковник» вернулся после отъезда его друзей, он выразил свое глубокое негодование заведующему гостиницей.
В это время к нему подошел человек и многозначительно, ровным тоном сказал ему, что если «полковник» его проводит до своей комнаты, то он даст ему некоторую информацию относительно тех, которые рылись в его комнате.
В ответ «полковник» разыграл свою роль.
— О, вы знаете, кто это? Вы знаете все относительно меня? Я надеюсь, но я не знаю, кто вы. Идите к себе в комнату. И потом, кто знает, я, может быть, погибну. За кого вы меня принимаете? Мы переживаем странные вещи в эти дни. Но скажите мне номер вашей комнаты на случай, если я переменю свое мнение и решусь довериться вам.
«Полковник» ушел, а его новый доброжелатель сообщил ему номер своей комнаты.
«Полковник» чувствовал, что этот человек является агентом германской разведки. После обеда он решил сделать шаг к сближению с ним. Он знал, что за ним следят со всех сторон. Поднявшись на первый этаж гостиницы, «полковник» постучал в дверь; ее тут же открыл его утренний знакомый.
Войдя в комнату, он увидел четырех человек, сидевших за столом. «Полковник» догадался, что перед ним германская шпионская организация.
Он был учтиво представлен всем присутствующим в комнате.
— Мы знаем ваши обстоятельства, — сказал один. — Если вы нам поможете, то, может быть, и мы вам поможем. Говорите ли вы по-немецки?
— Нет, — ответил «полковник», — только по-испански и по-французски (на самом деле он свободно говорил по-немецки).
Оставив на минуту полковника, они устроили срочное совещание. Шпионы говорили по-немецки, и их «гость» все понял.
Однако он держался перед ними безучастно, как бы не понимая ни слова из их беседы.
С простодушием, характерным для тевтонского склада ума, немцы сразу прониклись уверенностью, что он охотно будет работать для них.
Потом председатель группы обратился к «полковнику» по-испански:
