Айрин осталась одна. Совершенно одна. Без поддержки, без денег, без дома. По счастью, товарищи Кирка, прошедшие с ним сквозь огонь многих битв, поддержали ее. Они видели, как терпеливо она выносила превратности жизни, как была верна командиру. Они собрали ей деньги на путь до Лонгрофта, дали совет: попытаться добиться признания собственных прав.
– Ты была ему верной женой, а теперь ты вдова. Наш Властитель заботится о семьях тех, кто, покрыв себя славой, погиб, – говорили они.
Айрин думала, что она вправе потребовать то, что положено ей, как вдове, но родня Кирка сразу отвергла ее.
– Пошла вон, шлюха! И не пытайся поднять шум, а то пожалеешь, – сказали ей.
Айрин ушла бы, если бы только было куда. Она знала: сейчас перед ней два пути – смерть и улица. Она сняла одну комнатку в домике и стала ждать возвращенья Властителя, каждое утро ходя ко дворцу.
Айрин честно пыталась узнать, как ей действовать. Она старалась расспрашивать слуг и придворных, встречаться с другими несчастными вдовами, бывать на общих молебнах… Однажды к ней в руки случайно попал Свод Законов, в котором она прочитала одну вещь, которая чуть не убила ее. Никто из ее подруг по несчастью не знал, чем же так потряс Айрин раздел про Лучи, не имеющий к ней отношения, и почему, ознакомившись с ним, Айрин вдруг слегла. Но еще больше знакомых смутило, как резко ее изменила болезнь. Айрин словно утратила страх, ей все стало без разницы.
– Я получу то, что мне причитается, – жестко сказала она тем, кто как-то пытался ее усмирить, – или просто умру. Мне заплатят за все!
То, что Айрин решила идти до конца, было ясно любому.
Как видно, ее поведение очень не нравилось тем, кто наследовал Кирку. Ей вскоре доставили два письма. В первом ей предлагали конкретную сумму за быстрый отъезд, во втором угрожали расправой. Потом кто-то ей прислал мраморный шарик с запиской: «Корнат – родной дядя Властителя, он вам поможет. Но платье должно быть нарядным и очень открытым, для бала.»
Собрав все деньги, которые были, она купила себе черный шелк, сшила платье, которое было бы сразу и бальным, и траурным, взяла единственный шелковый шарф, одолжила сережки и брошь у одной из подруг и пошла во дворец.
Когда она поняла, что напрасно потратила все, что имела, то словно застыла. Ей было бы нужно уйти, но сил не было. Стоя у столика с «каплями», Айрин не собиралась играть, хотя Кирк обучил ее этой премудрости. (Он был хороший игрок.) Она знала: никто не позволит сыграть, если нет денег.
