Непрочность положения принца Танкреда побуждала его друзей, аристократов и аграриев, подсчитывать шансы на свержение с престола королевы Ортруды. Заговорщики думали воспользоваться нарастающим возбуждением рабочих, провоцировать вооружённое восстание раньше, чем рабочий пролетариат успеет достаточно сорганизоваться, поставить во главе войск с неограниченными полномочиями принца Танкреда, разгромить пролетариат, и окружить таким образом Танкреда лживым ореолом спасителя отечества от дерзких покушений врагов порядка, посягающих на священные права частной собственности.
Давно уже ткавшаяся паутина шпионства и провокации опутала страну Островов.
Настали неспокойные времена. Речи ораторов на публичных собраниях становились всё пламеннее. Словно дым вулкана горячил сердца и туманил головы.
В охотничьем замке банкира Лилиенфельда после позднего ужина разговаривали принц Танкред, Лорена и герцог Кабрера. Танкред говорил:
— Ничего нет на свете милее женщин, но нет и ничего опаснее. Безумная Маргарита! Она наделала мне хлопот.
— С Божиею помощью, — сказал Кабрера, — всё обойдётся к лучшему, и ревность графини Камаи только ускорит ход исторических событий.
Лицо у Танкреда оставалось мрачным. Он говорил:
— У русских простых людей флирт начинается ударами ладонью по спине, и кончается часто убийством. А, это хорошо! Право, смерть хорошо всё на свете устраивает. Убивший освобождается от обузы, убитый — от всего зараз.
— И от ревности, — тихо вставил Кабрера.
— Обе стороны в выигрыше. Хорошо!
— А вот что не очень хорошо, — сказал Лорена, — революция почти неизбежна.
Но лицо первого министра оставалось совершенно спокойным.
— Революция? — угрюмо говорил Танкред. — Ну, что же, чем скорее, тем лучше. Мы теперь сильнее, чем в старину Бурбоны: у тех не было пулеметов.
— Да, — сказал Лорена, — народ ещё не opганизован. Восстание потонет в потоках крови, — и затем для нашего поколения этого урока будет совершенно довольно. Второй раз не захотят.
— Нет, — со свирепым выражением на прекрасном, как у гневного демона, лице, сказал Танкред. — надо усмирить их так, чтобы и внуки их это помнили. Знаете, я опять на днях видел ту цыганку. Она сказала мне: иди, иди, Танкред, куда задумал, — дело кровью будет прочно.
— Чьё дело, Танкред? — спросил кто-то чужой, беззвучным, но внятным Танкреду голосом.
Танкред вздрогнул, оглянулся. Никого не было.
— Я стал очень нервен, — сказал он. — Этот дым из вулкана нехорошо на всех нас действует.
