Она направилась на кухню с целью окончательно сбросить сон. С кружкой в руке открыла входную дверь и протянула руку в ящик за газетой, но ничего там не обнаружила.
Вздохнув, она решила, что мальчишка-разносчик по недомыслию бросил ее в цветочную клумбу, открыла дверь пошире и увидела Квентина Уарда.
Он вручил ей свернутую утреннюю газету, держа под мышкой вечернюю.
— Я последовал вашему совету и пошел глотнуть кофе. — Вид у него был усталый, а глаза тусклыми. — Прочитал вчерашний выпуск и ужаснулся от статьи о детских самоубийствах и увлечениях вредными культами. — Он показал на жирный заголовок. — Если вы уволите Роба, боюсь, он закончит где-нибудь в зале аэропорта, бритый и играющий на тамбурине, собирая подаяние.
Стефи кинула взгляд на заголовок, потом взяла обе газеты и швырнула их в направлении гардероба.
— И давно вы сидите на ступеньках?
— Понятия не имею, — пожал он плечами. — Час, а может два.
Она протянула чашку в его холодную, покрасневшую руку.
— Почему вы не пошли домой?
— Не мог, — в перерывах между глотками проговорил он. — Я должен перед вами извиниться.
Она внимательно изучала Квентина.
Одна половина ее существа хотела принять извинения и вежливо выпроводить его. Другую же раздирали самые противоречивые эмоции. Это было любопытство, смешанное с абсолютно глупыми, но беспокойными чисто женскими переживаниями.
Заметив ее замешательство, Квентин кашлянул и поднял руку вверх, изображая, что сдается.
— Давайте не будем больше ругаться, только разговаривать. Вы совсем не такая, за которую я вас поначалу принял.
Она жестом пригласила его войти.
— Хотите сказать, что неверно обо мне подумали.
Он пристально посмотрел на скульптуру, украшавшую прихожую.
— Я должен объясниться и извиниться. — На его щеке дернулся мускул. — Может, вы сможете понять, почему я вел себя…
— Как ненормальный, — мягко заметила она.
— Я бы сказал: невыносимо и грубо.
Стефи сделала вид, что приняла его дополнение.
— Вы правы, — она одобрительно опустила ресницы, — это больше соответствует вашему поведению, — и накрыла его руку своей. — Пойдемте, Квентин Уард, объяснения и извинения лучше делать на полный желудок. Вы похожи на человека, готового проглотить три тоста.
— Четыре, — поправил он и протянул ей пустую кружку. — И немного кофе.
Ее низкий, вибрирующий смех устранил остатки напряжения. Она хмыкнула, заметив, что от его пальца, испачканного в свежей газетной краске, осталось пятно.
— Ванная на втором этаже, вторая дверь направо, полотенце возьмете в бельевом шкафчике.
