Быстрым движением руки он сбросил с груди куклы гиацинт. Бусинки со стуком раскатились в разные стороны. Дейл поставил на место голову с белозубой улыбкой.
— Вот она и снова такая, какой была, правда? — тихонько бормотал мистер Макангус. — Наверное, ее можно будет починить.
— Не понимаю, зачем вы это сделали? — напустился на Аллейна Обин Дейл.
— Что именно?
— Положили ее так, как… как…
— Как одну из этих бедных девушек, — с готовностью пришла ему на помощь миссис Кадди. — Цветы, бусы… Это нас очень расстроило.
— Кукла точно в таком виде, в каком мы с отцом Джорданом ее нашли. Гиацинт тоже был. Очень жаль, если я кого-то из вас расстроил.
К столу приблизилась миссис Диллинтон-Блик. Аллейн отметил, что впервые видит эту женщину без ее привычной интригующей улыбки.
— Она такой была? Но почему? Что с ней случилось?
— Не волнуйся, Руби, дорогая, — успокаивал ее Дейл, — должно быть, на нее кто-то наступил, разорвал бусы и… сломал ей шею.
— На нее наступил я, — сказал отец Джордан. — Мне очень жаль, миссис Диллинтон-Блик, что так получилось, но она лежала на палубе в кромешной тьме.
— Вот видишь! — воскликнул Обин Дейл и встретился взглядами с Аллейном, который почувствовал, что Дейл снова вживается в образ свойского парня. — Виноват, старина. Я случайно потерял самообладание. Разумеется, вы нашли куклу уже такой. Надеюсь, вы не обиделись?
— Нет, ни в коем случае, — вежливо ответил Аллейн.
— Так-то оно так, да все-таки забавно выходит с этими цветами, — философствовала миссис Кадди. — Правда, дорогой?
— Правда, дорогая.
— Гиацинт на груди и это… Какое забавное совпадение.
— Ты права, дорогая. — Мистер Кадди ухмыльнулся. — Весьма забавное.
Мистер Мэрримен, который все это время с раздражением вытирал руки носовым платком, вдруг воскликнул с мукой в голосе:
— А я-то, идиот, решил, что, предприняв сие путешествие, хотя бы на небольшой срок сумею скрыться от вопиюще безжалостных козней мальчишек. «Забавное». Не снизойдете ли вы, любезный мистер Кадди, до того, чтобы объяснить нам, что вы понимаете под этим вашим «забавное»? Что такого уж забавного усмотрели вы в проделке какого-то фигляра, развлекающего себя видом увядшего гиацинта на груди этой сломанной марионетки? Что касается меня, — он чеканил каждое слово, — то я нахожу ваши ассоциации непристойными. И тот неизбежно напрашивающийся вывод, что и на меня падает тень подозрения за содеянное, еще больше усиливает мое негодование. «Забавное», — завершил свою обвинительную речь мистер Мэрримен и воздел руки к потолку.
