Мистер Кадди покачал головой.
— Совсем ничего не видно?
Он снова покачал головой.
— Значит, там темно? Хорошо. Вы стоите несколько минут. Долго стоите, ибо на ступеньках осталось большое мокрое пятно. Оно еще не высохло, когда я туда прибыл. Быть может, вы даже сидели на ступеньке. Тогда ваша голова оказалась ниже уровня верхней палубы, верно?
На физиономии мистера Кадди появилось странное и вместе с тем непристойное выражение.
— Надеюсь, вы скажете мне, так ли было на самом деле. Думаю, у вас нет причин молчать.
— Ну говори же, Фред, — понукала супруга миссис Кадди. — А то они еще подумают про тебя что-нибудь нехорошее.
— Вы правы, — кивнул ей Аллейн, и она одарила его ненавидящим взглядом.
— Что ж, скажу. Да, я сел. Ну и что из этого?
— А почему вы сели? Вы что-то увидели? Или, быть может, услышали?
— Скорее услышал, — сказал он, и его губы снова скривила усмешка.
— Голоса?
— Вроде этого.
— Черт побери, что вы подразумеваете под этим вашим «вроде этого»?! — взревел капитан Бэннерман. — Вы слышали какой-то разговор?
— Это нельзя назвать разговором.
— Тогда что это такое? Пение? — не унимался капитан.
— Пели уже после.
Воцарилась гробовая тишина.
— Вы слышали один голос или два? — спросил Аллейн.
— Похоже, один. Мне показалось… — Он бросил взгляд в сторону миссис Кадди. — Мне показалось, что это был ее голос. Ну… миссис Блик. — Он стиснул руки. — Тогда мне показалось, что там… что там смеялись.
— Отвратительно, как отвратительно, — процедила миссис Кадди.
— Успокойся, Этель.
Отец Джордан испустил вопль отчаяния. «Начинается самое худшее», — мелькнуло в голове у Джемаймы, и она поймала себя на том, что не может смотреть в сторону супругов Кадди. Мисс Эббот, напротив, буравила их своим пристальным взглядом.
— Нужно ли все это? Нужно ли все это? — бормотал притаившийся в своем уголке мистер Макангус.
— Я с вами полностью согласен, — заявил Обин Дейл, едва ворочая языком. — В самом деле, нужно ли все это?
— Нужно. И прошу вас не перебивать, — сказал Аллейн и снова обратился к мистеру Кадди: — Значит, вы сели на ступеньку и стали слушать. И как долго вы там сидели?
— Не знаю. Пока я не услышал… это.
— Пение?
Он кивнул.
— Оно как-то медленно замирало вдалеке. И я понял, что он ушел.
— Может, у вас есть подозрения относительно того, кто это был?
До этой минуты в салоне было довольно-таки тихо, но тут тишина стала гнетущей.
— Есть.
— Я вас слушаю.
— Есть, потому что я узнал, что он пел.
— Что же он пел?
