. Точка. Валентин говорит, что поймал пацана еще маленьким и сделал ему хорошо. Говорит, Филиппу так понравилось, что он и стал с тех пор вампироманом.
– О Господи!
Я припомнила кошмарную реальность своей встречи с Валентином. Что, если бы это случилось со мной в детстве? Что бы тогда со мной сталось?
– Ты знаешь Валентина? – спросил Лютер.
Я кивнула:
– Знаю. А он не говорил, сколько лет было Филиппу в момент нападения?
Он покачал головой:
– Не знаю, но поговаривают, что всякий, кому больше двенадцати, для Валентина уже стар; если только это не для мести. Он на мести помешан. Ходит слух, что если бы мастер не держал его в узде, он был бы чертовски опасен.
– Можешь смело закладывать свою голову, что он опасен.
– Ты его знаешь. – Это не был вопрос.
Я посмотрела на Лютера.
– Мне нужно знать место дневной лежки Валентина.
– Это уже вторая информация даром. Так не пойдет, девушка.
– Он носит маску, потому что я два года назад полила его святой водой. До вчерашней ночи я думала, что он мертв, и он думал то же обо мне. Он убьет меня, если сможет.
– Тебя чертовски трудно убить, Анита.
– Всегда бывает первый раз, Лютер, вот в чем дело.
– Слыхал я про это. – Он стал перетирать и без того чистые бокалы. – Не знаю. Просочится, что мы выдали тебе дневную лежку, и дело для нас может выйти плохо. Заведение сожгут и нас забудут оттуда выпустить.
– Твоя правда. Я не имела права спрашивать.
Но я осталась сидеть, глядя на него, желая, чтобы он мне дал то, что мне нужно. Рискни шеей ради старого друга, и я сделаю для тебя то же. А как же.
– Если ты поклянешься, что не используешь это, чтобы его убить, я мог бы сказать.
– Это была бы ложь.
– У тебя есть ордер на его ликвидацию?
– Не активный, но я могу его достать.
– И ты будешь ждать, пока достанешь?
– Без ордера суда на казнь убивать вампира незаконно, – ответила я.
Он посмотрел на меня пристально.
– Не в этом был вопрос, девушка. Ты решишься на фальстарт, чтобы убить наверняка?
– Может быть.
Он покачал головой.
– В наши дни, девушка, ты попадешь под суд. По обвинению в убийстве – это серьезно.
Я пожала плечами:
– Еще серьезнее, если тебе разорвут горло.
Он моргнул, потом произнес:
– Ладно. – Он явно не знал, что сказать, и потому все тер и тер сияющий бокал. – Я должен спросить у Дэйва. Если он скажет «о’кей», ты узнаешь, что хочешь.
Я допила сок и заплатила, оставив не по размеру большие чаевые, чтобы соблюсти видимость. Дэйв ни за что бы не признал, что помогает мне ради моей связи с полицией, значит, деньги должны были перейти из рук в руки, хотя их было несравнимо меньше, чем могла бы стоить информация.
