– Деньги красноречивы, Джеймисон, даже для меня.
– Тебе глубоко плевать на деньги.
– Страшно недальновидно с моей стороны, правда?
– Я всегда это знал. Ты это делаешь не за деньги. – Это было утверждение, а не вопрос. – А за что?
Я не хотела посвящать Джеймисона. Он считал, что вампиры – это люди, только с клыками. И они очень тщательно держали его на окраине, где все мило и прилично. Он никогда не пачкал рук и потому мог позволить себе притворяться или даже лгать самому себе. А мне слишком часто приходится пачкать руки, и лгать самой себе – надежный способ погибнуть.
– Ладно, Джеймисон, о вампирах мы с тобой не договоримся. Но то, что может вот так убивать вампиров, людьми может пирожки с мясом начинять. И я хочу поймать этого маньяка раньше, чем он, она или оно к этому перейдет.
Как ложь это было совсем неплохо. Даже правдоподобно. Он заморгал. Поверит он мне или нет – зависело от того, насколько он хочет поверить. Насколько он хочет, чтобы мир его остался безопасен и ясен. И он кивнул, один раз, очень медленно.
– Ты надеешься поймать то, что не могут поймать вампиры в ранге мастера?
– Похоже, это они так думают.
Я открыла дверь, и он проводил меня наружу. Может быть, он хотел спросить еще что-то, может, и нет, но нас перебил голос:
– Анита, ты готова?
Мы оба повернулись, и вид у меня, наверное, был такой же недоуменный, как у Джеймисона. У меня ни с кем не была назначена встреча.
В одном из кресел вестибюля сидел человек, наполовину скрытый комнатными джунглями. Сперва я его не узнала. Густые каштановые волосы, коротко стриженные, откинуты назад, открывая очень красивое лицо. Глаза скрыты черными очками. Он повернул голову, и иллюзия короткой стрижки пропала – на воротник спускался толстый конский хвост. На нем была джинсовая куртка с поднятым воротником. Кроваво-красная безрукавка оттеняла загар. Он медленно встал, улыбнулся и снял очки.
Это был Филипп многошрамный. В одежде я его не узнала. Слева на шее у него был бинт, почти скрытый воротником куртки.
– Нам надо поговорить, – сказал он.
Джеймисон смотрел то на меня, то на него и хмурился. Подозрительно хмурился. Мэри положила подбородок на руки и наслаждалась спектаклем.
Молчание становилось чертовски неловким. Филипп протянул руку Джеймисону. Я промямлила:
– Джеймисон Кларк, это Филипп… мой друг.
Тут же мне захотелось проглотить язык. «Друг» – так сейчас называют любовников. Вытеснило старое «спутник жизни».
Джеймисон широко улыбнулся.
