Он прижал меня к груди, и я была слишком слаба, чтобы возражать. Боль колотилась в голове, но теперь это была далекая, пульсирующая, тупеющая боль. Голову повернуть все равно было невозможно, будто она выскользнула из шарниров, но боль была уже другая, терпимая.
Он вытер мне лицо и губы влажной тканью.
– Вам лучше? – спросил он.
– Да. – Я сама не заметила, когда ушла боль.
– Что ты сделал, Жан-Клод? – спросила Тереза.
– Николаос хотела видеть ее в сознании и здоровой. Ты видела, какова она была. Ей нужна больница, а не дополнительные пытки.
– И потому ты ее полечил. – Женщина-вампир явно забавлялась ситуацией. – Николаос не будет довольна.
Я почувствовала, как он пожал плечами.
– Я сделал то, что было необходимо.
Я уже могла открыть глаза, не щурясь и не вызывая боли. Мы были в темнице – по-другому и не назовешь. Квадратную камеру двадцать на двадцать футов окружали толстые каменные стены. К зарешеченной деревянной двери вели вверх каменные ступени. Даже кольца для цепей были в стенах. Факелы дымились на стенах. Не хватало только дыбы и палача в черном клобуке – такого, с бычьими бицепсами и татуировкой «Не забуду мать родную». Да, это завершило бы картину.
Мне было лучше, намного лучше. Я не должна была так быстро оправиться. Мне случалось получать удары, и сильные. Не бывает, чтобы вот так просто все прошло.
– Вы можете сидеть без помощи? – спросил Жан-Клод.
К моему удивлению, ответ оказался положительным. Я села, прислонившись спиной к стене. Посреди пола была вполне современная сточная решетка.
Тереза смотрела на меня, держа руки на бедрах.
– Да, ты быстро оправляешься. – В ее голосе звучало приятное изумление и еще что-то, что я не могла назвать.
– Ни боли, ни тошноты – все прошло. Как это получилось?
Она ухмыльнулась, скривив губы.
– Об этом тебе надо спросить Жан-Клода. Это он сделал, не я.
– Потому что ты этого сделать не могла бы.
В его голосе слышался чуть тепловатый намек на злость.
Она побледнела.
– Я бы этого все равно не стала делать.
– О чем вы говорите? – спросила я.
Жан-Клод повернулся ко мне; красивое лицо было непроницаемым. Темные глаза смотрели в мои – и это были глаза как глаза.
– Давай, мастер вампиров, скажи ей. Увидишь, насколько она благодарна.
Жан-Клод смотрел на меня, разглядывая мое лицо.
– У вас была сильная контузия, сотрясение. Но Николаос не позволила бы нам доставить вас в больницу, пока не будет закончено это… интервью. Я боялся, что вы умрете или окажетесь неспособны… функционировать. – Никогда я не слышала в его голосе такой неуверенности. – Поэтому я поделился с вами своей жизненной силой.
