Генерал В. О. Каппель | страница 66
Но судьба караулила его и смерть отступать не хотела.
Через несколько верст, на какой-то остановке, полозья саней провалились в глубокий снег и, попав в протекавшую под снегом воду, сразу примерзли ко льду. В это время Каппель пришел в себя, -- он освободил голову из под шуб и резко, коротко бросил: "Вперед в Баргу -- там будет лучше всем!", но снова закрылись глаза и бред охватил измученное тело. Примерзшие сани оторвать было невозможно. Тогда к ним подвели коня, несколько человек посадили Каппеля в седло, а сбоку его встал богатырского сложения доброволец верхом. Он охватил генерала за талию, чтобы тот не упал с коня, и шагом двинулся с ним опять впереди растянувшейся ленты армии. Дикие берега смотрели на этот предсмертный марш Каппеля и черные сосны безлюдного Кана провожали того, кто видел широкие Волжские просторы и знал там блеск ослепительных побед.
Медленно, шагом, вел умирающий Главнокомандующий Армию, которую должен был спасти. Верстах в двадцати от Барги он пришел в себя. Сначала охваченный жаром мозг не мог разобраться в происходящем -- генерал видел себя на какой-то высоте, кто-то крепко держал его за талию, и впереди и сзади в темноте ночи чуть виднелась черная лента саней. Потом он понял, что сидит верхом, успел подумать -- "Верхом, значит лучше", и снова охватил серый туман. Недалеко от Барги, где дорога стала лучше, его снова положили в сани. В теплую, большую избу в Барге внесли генерала. Быстро сняли шубу и, с трудом разрезав, стащили примерзшие к ногам бурки. От колена до ступни ноги были белые и одеревенели. Пока разыскали врача, шедшего с какой-то частью, несколько человек оттирали снегом отмороженные ноги. Икры постепенно стали отходить и становиться розовыми, но пальцы и пятки к жизни не возвращались. Каппель метался в бреду, что-то приказывал, что-то требовал. Наконец запыхавшийся доктор прибежал. Одного взгляда было достаточно -- "Пятки и часть пальцев сейчас же ампутировать", и после этих слов врач безнадежно развел руками -- операцию было произвести нечем -- все инструменты пропали где-то в походе. Весь трясясь от слабости после перенесенных тифов и сумасшедшего перехода, полк. Вырыпаев тихо спросил врача:
-- "А иначе?"
Доктор опустил голову -- "Иначе гангрена и конец", шопотом произнес он. И вдруг его взгляд упал на лежащий на столе кухонный нож. Он неуверенно взял его в руки, осмотрел, задумался, а потом привыкшим к приказам в госпиталях голосом распорядился -- "Спирту -- скорее". В топящейся печке докрасна прокалили нож, протерли спиртом, и доктор склонился к ногам Каппеля.