По всему уезду и за его пределы направлены Каппелем верные люди. Он не жалеет денег, и за эти деньги его люди свозят в Курган все, что необходимо для корпуса. По деревням, после позорного конца 1-ой Германской войны можно купить все, до пулеметов включительно. Каждый день интендант корпуса получает привезенное из деревень имущество. Но это не снабжение, а его паллиатив. Недавно, после долгих совещаний в штабе, Каппель решил провести в уезде конскую мобилизацию, так как Омск определенно заявил, что лошадей для корпуса дать не может. И опять, превратив мобилизацию в обыкновенную покупку, Каппель не жалеет денег. Маленькие, обросшие длинной шерстью, очень выносливые и очень злые лошади стояли в конюшнях будущей кавалерийской бригады, но их хватило бы на один эскадрон.
Прошел январь, наступил февраль и все в тех же полушубках и шинелях щеголяют волжане. Зашили, как могли, починили, вычистили, но вид от этого стал немного лучше. До предела возможного вычистили старые, привезенные с собой, заржавленные пулеметы и винтовки. С половины января начались занятия. Устав внутренней службы и дисциплинарный многие из добровольцев, особенно татары, слышали впервые. Люди стали подтягиваться внешне. Каппель сурово требовал усиленных занятий, не давая этим возможности зарождаться в головах людей чувству обиды в отношении к Омску. Проверенные и утвержденные им расписания занятий в частях занимали почти весь день, не оставляя времени для праздности и праздных мыслей. Всю тяжесть переживаний пасынка он взял на себя. Мало того, он твердо, а иногда и резко, прерывал всякого из своих близких людей, который заводил разговор о позиции Омска. Понятие о сущности дисциплины запрещало ему вести подобные разговоры, хотя он отлично знал, что все понимают положение вещей.
Почему-то выходило так, что он говорил по прямому проводу с генералом Лебедевым всего два-три раза, а потом ему стали передавать, что начальника Ставки то нет в Ставке, то он занят чем-то неотложным, то уехал куда-то из Омска. И говорившие с Каппелем помощники генерала Лебедева каждый раз вежливо обещали все доложить своему начальнику, но сами без него никаких вопросов разрешить не могли. "Партизанский генерал" явно нервировал Ставку, а когда его доклады и требования стали противоречить правилам военного письмоводства и в них появились нотки резкости, то стало наростать и озлобление. И прослушав очередного докладчика о требованиях Каппеля, говорил ему генерал Лебедев: "Да, конечно, это все необходимо исполнить. Только нужно подробнее разобрать этот вопрос. Просмотрите внимательнее требования генерала Каппеля и изложите свои соображения. Позднее. Потом как-нибудь". Требования Каппеля оставались на "потом", но тут приходили из Кургана новые несносные бумаги. "Видимо наш блестящий Каппель думает, что только он один у нас и свет в окошке", говорили чины Ставки, вторя своему начальству. А Каппель в это время горел в захолустном Кургане. Подходила весна, все знали о готовящемся большом весеннем наступлении, а третий корпус насчитывал в своих рядах только тех, кто пришел с Волги.
