Обращенные | страница 20

Но настало время, когда во мне как будто снова проснулось чувство вины, и я начал охотиться с группой себе подобных — как эти клоуны, которые здесь побывали. Свора — это такая штука, которая позволяет не чувствовать личной ответственности за убийства, которые вы совершаете; в этом плане она мало отличается от правительства или корпорации. Когда виновны все, никто не виноват.

Двое — это уже свора. Вы можете превратить все в игру. Бросаете жребий: орел — голова, решка — бедра. Каждый по очереди получает свое, поток крови колеблется — взад-вперед, взад-вперед. Глаза вашей жертвы устремляются то на того, кто слева, то на того, кто справа — пока не начинают тускнеть и не закатываются, словно завешенные двумя белыми флагами капитуляции.

А вот вам версия «кафе-мороженое». Вампиры сидят друг напротив друга, их жертва — между ними, точно молочный коктейль с двумя соломинками, из которых они потягивают кровь, целомудренно, как на первом свидании. Несомненно, это тоже убийство, но убийство самого изящного толка.

Есть варианты не столь элегантные. Более агрессивные. Когда вы не говорите «извините» и «пожалуйста», когда вы не ждете своей очереди. Варианты, когда вы играете в перетягивание каната, используя кровь и артерии. Вы сосете, они сосут, и вы можете чувствовать, как стараются другие. Достаточно паузы, чтобы сделать глоток, — и ток крови в вашей соломинке меняет направление. Вам приходится приложить усилие, чтобы заставить его снова устремиться к вам. В конечном счете, один из вас берет свою порцию и отправляется домой. Да, именно так: один из вас отрывает кусок, который высасывал, от остального тела. Это может оказаться довольно расточительным: кровь будет выливаться с обоих концов, как это бывает с хот-догами, в которые положили слишком много кетчупа, или рожком мороженого, у которого откусили низ.

В подобной ситуации будет очень здорово, если кому-то из вас хватает предусмотрительности, и под рукой оказывается кусок непромокаемого брезента. Прежде, чем стать Доброжелательным Вампиром, я охотился в стаях и выступал в роли парня-подстели-соломку. Конечно, не соломку, а брезент. Кто-то выслеживал жертву; кто-то вставлял трубочки в ее запястья и заклеивал ей рот. А я… я ставил стол, разворачивал свой брезент одним отработанным движением, расстилал его, разглаживал углы.