— Иззи? — шепотом спрашиваю я. — Что такое? Что случилось?
Исузу трясет головой. Снова сглатывает. И наконец…
— А если она позвонит? — рыдание. — Она не знает, где мы…
— Кто?
Но я уже знаю ответ.
— На телефонной станции знают, Тыковка, — вру я. — Как только вернемся в номер, проверим и узнаем.
Но при виде ее личика — украшенного темными очками и «уайт-аутом», которым я пытался замазать свои ошибки — при виде ее личика я понимаю, что она знает. Знает, что ее мама мертва. Знает, что я скрывал это. Мы не говорили об этом с той самой ночи, когда я привел ее к себе домой. Я удивлялся весьма любопытному отсутствию любопытства, но ничего не спрашивал. Думаю, я слишком расслабился и поэтому избегал подобных разговоров.
По крайней мере, до сих пор. Расслабился. Почиваю на лаврах. Но больше этого не будет.
— Ты хочешь, чтобы я это сказал? — спрашиваю я.
— Да, — отвечает она, обращая ко мне лицо и позволяя мне увидеть, как два крошечных меня смотрят с темных линз — маленькие, пойманные в ловушку.
— Она… — начинаю я, и Исузу вздрагивает.
— О'кей, — произносит она, как будто я уже сказал то, что хотел.
А может быть, она говорит это для того, чтобы я не говорил.
— О'кей, — повторяет она, снова кивая. — Думаю, да.
— Как?..
— Она никогда не звонила, — объясняет Исузу. — Даже днем.
И внезапно я вижу то, чего не видел, о чем даже не догадывался. Все эти дни мой маленький солдат занимается чем угодно, но помимо этого — прислушивается к телефону, ожидая звонка, которого никогда не будет. Вы не можете этого видеть, потому что в это время спите. Вы не можете этого видеть, когда позже прокручиваете видеозапись или видите вашу девочку на экране компьютера, сидя у себя на работе. Вы не можете видеть, как кто-то прислушивается к телефону, который не звонит.
И в этом — вся моя ошибка.
— Хочешь на кого-нибудь покричать? — спрашиваю я.
— Не-а.
— Может, на меня покричишь?
Исузу поднимает глаза, заставляя смотреть на себя, снова сникает и повторяет, как эхо:
— Не-а.
После нашего маленького приключения на аллее мы придумываем для Исузу новую легенду: она — скороспелка, которая не может не то что кричать, но даже разговаривать. Вампиризм вылечивает некоторые физические дефекты, даже отдельные формы слепоты и глухоты, но не может заставить искривленные конечности выпрямиться, не может заставить вырасти то, что не выросло.
Итак: Исузу родилась без голосовых связок. Она может слышать, может улыбаться или дуться, если сочтет нужным. Но она не может говорить. Мой маленький Харпо Маркс