Отец Джек улыбается достаточно широко, чтобы клыки стали видны. Если бы не сплошь черные глаза и цвет лица, как у клоуна, вы бы вряд ли догадались, что отец Джек — вампир, пока он не покажет клыки. Конечно, отец Джек собаку съел по части сокрытия своей истинной сути. Не то, чтобы сейчас это имело значение, но факт остается фактом.
Между прочим, мне нравится быть в курсе дел. Мне нравится знать… скажем так, о наклонностях отца Джека. Это поможет мне умолчать о существовании Исузу — в том случае, если факта его принадлежности к роду вампиров окажется недостаточно. Вдобавок это позволяет чувствовать себя святее Папы Римского. Про отца Джека такого точно не скажешь. Он священник ровно настолько, насколько я — контролер качества крови. Мы оба «люди лунного света»,[63] во всех смыслах этого слова.
— Выходит, вам захотелось побывать на службе, — говорит он, клыки все еще заключают его улыбку в круглые скобки.
— Думаю, дань прошлому.
Шире улыбка. Больше клыков.
— Джек, — говорю я. — Прекращайте это, договорились? Я забыл очки.
— Убейте меня, чтобы стать счастливым, — отвечает отец Джек. — Или… погодите, нет. Не счастливым. Чтобы удивиться.
— Да неужели? И что в этом такого удивительного?
— Вы сами, — говорит отец Джек. — Вы смогли бы стать тем могущественным Ковальски, который признает, что нуждается в Высшей Власти, чтобы справиться с пристрастием к азартным играм?
— Не уверен, что именно так и будет.
— Прелестно.
— Но не так прелестно, как юный послушник, верно?
— Туше.
— Скажите… — я меняю тему разговора и возвращаюсь к тому, с чего мы начали.
— Да?
— Я давно не ходил в церковь. Люди все так же крестятся и окропляют себя святой водой, когда входят туда?
— В этом плане все по-прежнему, — говорит отец Джек. — Святая вода. Литургия. Процедура Крещения немного изменилась, но я уверен, что вы уже в курсе. Только рыба стала выглядеть иначе.
— Рыба?
— Символ первых христиан, — поясняет отец Джек. — Они с ним немножко побаловались. Теперь у рыбки появилась улыбка, и она показывает зубки.
Пауза.
— Рыбка стала похожа на… нежно любимую Господом пиранью, но я от этого не в восторге.
— Говорите как есть.
Однако отец Джек только улыбается — снова улыбается, предвкушая новый улов. Клыки заключают его улыбку в круглые скобки. Он похож на ту самую чертову пиранью… но, по крайней мере, счастлив.
Я представляю это примерно так: Исузу умирает, не скоро, но раньше, чем кто-либо из моих знакомых. И рядом нет ни одного священника — во всяком случае, такого, с кем безопасно иметь дело. В итоге я сделал все своими руками. Точно так же, как Хэллоуин. Как те паршивые рождественские подарки. Я крестил Исузу как раз перед ее девятым днем рождения. Я обещал Господу, что попрошу об этом кого-нибудь облеченного саном и имеющим больше прав на проведение подобной операции, как только это будет безопасно.