— А второго мы тоже возьмем?
— Разумеется! Нельзя бросать таких дорогих коней. Когда раненый придет в себя, поправится и потребует лошадь, я поговорю с ним… Ты видел, что лежит в котомках, привязанных к седлам?
В котомках лежали деньги, размокшие съестные припасы и одежда.
— Эти люди переправлялись через реку, — задумчиво пробормотал врач.
— Мы оставим раненого и его коней в ближайшей деревне, — уверенно сказал Анаг, как будто это было уже решено.
— Вовсе нет, — живо возразил дядя. — Мы отвезем раненого в монастырь, где его будут лечить… если только он выдержит этот путь, — процедил Мигмар сквозь зубы. — Не говори никому, как мы его нашли. Пусть все считают, что он наш приятель, который упал с лошади в горах и получил тяжелые травмы. Все четыре лошади принадлежат нам. Ты понял? Если ты ослушаешься и распустишь язык со встречными людьми, тебе не поздоровится.
Старый лекарь так грозно посмотрел на племянника, что тот вздрогнул.
— У меня нет ни малейшего желания поступать вопреки вашей воли, дядюшка, — смиренно ответил он. — Вы лучше меня знаете, что нужно делать.
Но в глубине души Анаг задавался вопросом, не ошибся ли он, последовав за дядей, который неожиданно для него оказался столь властным и даже немного страшным.
«Две лошади — прекрасная добыча для меня, — думал тем временем Мигмар, — а тело этого человека, будь он жив или мертв, может пригодиться нашему Великому Учителю». Он не стал задерживаться на последней мысли. При воспоминании о Великом Учителе ему показалось, что кровь стынет в его жилах.
Мигмар и Анаг разместили поклажу на одной из лошадей, на нее же положили по-прежнему находившегося без Сознания Гараба, предварительно завернув его в одеяло, и крепко привязали к седлу. Анаг прикрепил повод лошади, которая везла раненого, к седлу своего скакуна, сам же он сел на лошадь Дэчемы.
Лекарь забрался на коня Гараба; его же лошадь, нагруженная провизией, шла впереди него. И всадники продолжили путь к далекому монастырю.
К Дэчеме судьба оказалась еще более милостивой. Она осталась живой и невредимой после происшествия, которое могло стоить ей жизни. Когда она упала в воду недалеко от берега, то попала не в стремнину на середине реки, а в небольшой водоворот. Вскоре, метров через сто, ее прибило к берегу, на крошечную отмель, образованную выемкой в береге.
Однако положение Дэчемы какое-то время оставалось критическим. Отмель, на которой она оказалась, не была твердой почвой, и вода доходила женщине почти до колен. За ее спиной возвышалась отвесная гладкая скала, и, насколько несчастная могла судить в темноте, забраться на нее было невозможно. Справа и слева Дэчема была окружена водой. Если бы снова пошел дождь и уровень воды повысился, она бы утонула. К счастью, устойчивый туман не перешел в дождь, и Дэчема чувствовала, что вода постепенно спадает. К середине дня отмель стала совсем сухой, и появилась возможность добраться до берега; прыгая с камня на камень вверх по течению, Дэчема поспешила покинуть свой ненадежный приют.
