Хорошо осведомленный об этом Гараб поспешил отдать посетителям необходимую сумму; вопли тотчас же смолкли, и «сборщики налогов» удалились.
Тем же утром «секретарь» прибывшего «богатого купца» предпринял первые шаги для получения аудиенции у Далай-ламы.
Когда Лхасу посещает большое количество паломников, Далай-лама устраивает им торжественный прием. Он восседает, скрестив ноги, на высоком тропе в окружении придворных: членов совета, шапэ,[23] сидящих на коврах, и других приближенных — чиновников, телохранителей и слуг, стоящих возле трона.
Никто не получает доступа к ламе бесплатно. Верующие собирают необходимую сумму, прошение об аудиенции подается от имени того, кто внес больше всех денег, и ему разрешается взять с собой сколько угодно родственников, друзей и даже случайных людей. Нередко бедные паломники подстерегают процессию, направляющуюся к ламе, и, вложив в руку того, кто ее возглавляет, мелкую монету, получают разрешение присоединиться к богомольцам.
Главный жертвователь, шествующий впереди процессии, сам складывает все дары у подножия трона. Остальные следуют за ним гуськом; каждый ненадолго останавливается перед Далай-ламой, сложив руки и склонив голову, и тот дотрагивается до головы верующего метелкой, украшенной разноцветными лентами. Считается, что благотворные токи, исходящие от Далай-ламы, пройдя по ручке метелки и привязанным к ней лентам, переходят в человека, до которого он дотрагивается. Если паломники приносят более щедрые дары, церемония разворачивается аналогичным образом, но в таком случае каждый из них самолично кладет свое приношение перед троном, в то время как секретари и счетоводы ведут учет деньгам и преподнесенным вещам.
Порой эти приемы носят другой, менее пышный, но более почетный характер и устраиваются для знатных посетителей и особенно щедрых дарителей. Подобные аудиенции называют по-тибетски зимчун, то есть «комната», поскольку гостей принимают в личных покоях Далай-ламы.[24]
Гараб добивался именно такого приема, отчасти из тщеславия, отчасти из предосторожности. Частная аудиенция в узком кругу позволяла избежать нежелательных встреч — в большой толпе могли оказаться люди, знавшие кого-нибудь из разбойников, или даже купцы из недавно разграбленного каравана. Далай-лама в этом случае будет окружен лишь двумя-тремя приближенными, ни один из которых, как и сам Далай-лама, естественно, никогда не видел ни Гараба, ни его людей. И, кроме того, самолюбие сына безвестного отца и служанки тешило себя перспективой более почетного приема, нежели шествие в толпе заурядных богомольцев.
