Норман нахмурился. Неужели он и вправду одержим ею? Ну и пусть. Какое это имеет значение? Ничто не имеет значения, кроме Сюзанны. Сюзанна.
Вдруг его пронзила еще одна мысль, и он на секунду даже замер. Ему вспомнилось, как утром Сюзанна сказала, что чувствует себя удивительно свободной. И он тоже чувствовал то же самое. Так, может быть, подлинная свобода достигается только тогда, когда ты целиком, не задумываясь, отдаешь себя другому?
Она влюбилась.
Остаток дня Сюзанна провела в блаженном тумане, не переставая дивиться чуду, которое с ней произошло.
Как такое могло случиться? Когда? Неужели возможно, чтобы любовь нагрянула вот так разом, захватила целиком, закружила в водовороте чувств, эмоций, впечатлений? Да, Сюзанна слышала, что такое бывает, читала в романах, видела в фильмах, но даже и представить не могла, что это когда-нибудь произойдет с ней.
Она всегда считала себя девушкой разумной, рациональной, даже приземленной, крепко стоящей на ногах, и вдруг такой свободный полет. И какой! У нее было такое ощущение, словно она побывала на какой-то далекой звезде. Она чувствовала себя восхитительно — горячо любимой, счастливой и удовлетворенной. Она словно парила на облаке и не хотела с него спускаться. Однако не думать, не анализировать того, что с ней произошло, не могла.
В Нормане Чейни сконцентрировалось, на ее взгляд, все, что нравилось ей в мужчинах, что она ценила: привлекательная внешность, потрясающее обаяние, легкий характер, преданность семейным узам, чувство долга, сила, благородство, доброта, чувство юмора. С ним легко, весело и приятно, а в искусстве любви ему вообще нет равных, в этом она была уверена.
Еще целый час после ухода Нормана Сюзанна нежилась в постели, предаваясь размышлениям и воспоминаниям, но потом желудок возмущенно заурчал, напоминая ей, что со вчерашнего ужина в ресторане она еще ничего не ела. Сюзанна поднялась и на скорую руку приготовила завтрак: овсянку с изюмом и молочно-клубничный коктейль. Утолив голод, она наполнила почти до краев ванну и с полчаса лежала в горячей, душистой воде, которая расслабляла, снимала напряжение.
Однако воспоминания об их с Норманом ночи любви, его безудержных ласках, о своих взрывных эмоциях не давали ей полностью расслабиться. Грудь, омываемая водой, напряглась от возбуждения, соски набухли. О господи, даже на расстоянии Норман способен действовать на нее так, словно находится рядом. Прямо наваждение какое-то!
