Люди степенные, богатые, бояре, расчувствовались от этих увещаний. Не надобно преступать крестнаго целования — стали говорить они. Но Марфа Борецкая и ее дети и приверженцы, — говорит московский летописец, —- не хотели слышать этих речей: они уже подготовили партию черного народа. Словно скоты, — говорит тот же враждебный летописец, — смерды, убийцы, шильники, мужики без-именитые, разума не имеющие, умеющие только кричать да рычать, как бессловесные животные, пересилили их. Звонили в колокола, кричали, вопили: "Мы не отчина московскаго князя! Великий Новгород — вольная от века Земля! Великий Новгород сам себе государь! Хотим за короля Казимира!"
И послы великокняжеские возвратились со срамом.
Уже тогда Новгород так далеко зашел, что ворочаться было невозможно; послы уже отправились к Казимиру, а, может быть, в то время и воротились назад с успешным окончанием дела; примириться с великим князем значило навести на себя гнев и войну от Казимира; а между тем, не было покойного ручательства, чтоб московский государь не продолжал дела своих отцов и не уничтожил окончательно новгородскую свободу.
Прежнее терпение и спокойствие Ивана Васильевича не изменилось и при новых неприятных вестях. Он с видимым соболезнованием пригласил мать свою, митрополита Филиппа и бояр, и говорил, что против его воли вынужден исполнить мысль свою над новгородцами. Чтоб придать еще более вида своей справедливости, великий князь разослал звать свою братию, всех епископов и бояр на совет. Он не спешил войной, показывал вид, что желает, чтоб дело обошлось без войны, — чтоб новгородцы одумались; что он ничего от них не требует, кроме старины, и послал еще в конце марта посла — Ивана Федоровича Товаркова, с такими же, как и прежде, кроткими увещаниями. "Не отступай, моя отчина, от православия", — говорил от имени великого князя Товарков, — изгоните из сердца своего лихую мысль; не приставайте к латинству; исправьтесь и бейте мне челом, а я буду вас жаловать и в старине держать". Со своей стороны, и митрополит послал еще одно увещание, в духе прежнего. В нем, между прочим, было сказано:
"Многое лютое и неутолимое предстоит в таком начинании, чтоб, оставивши новый закон благочестия и спасенной заповеди жнваго Бога, приступить к латинству; все прельщенныя души взыщутся от руки Господа Вседержителя на тех богоотступниках, начинающих вводить богоотметную ересь древних еретиков каруловых в великое благочестие ваших земель даже до онаго Формоаса
