В древние времена виды общественной деятельности не были строго разграничены и разделены; князь, будучи предводителем ополчения и защитником земли извне, был вместе и правителем, т.е. защитником ее внутри. Князь поражал врагов; но каждый нарушитель порядка и спокойствия земства был также враг; и потому, охраняя земство от внешних врагов, естественно было его участие в охранении того же земства и от врагов внутренних. И там, и здесь, он, как лицо третье, непринадлежащее к земству, но призванное им. не мог действовать самобытно без воли и участия веча. В делах внешних он предводительствовал войском по распоряжению веча, шел на войну, решенную вечем, клал свое имя на договоре, составленном и обсужденном на вече; так точно и в делах внутренних он действовал в границах, очерченных вечем. Ьму предоставляли суд, но вместе с посадником, происходившим из земства и слуившим полным выражением земской воли. Собственно в суде доля князя была не обсуждение дела — на то были выборные судьи. — а оправление оправданного и казнь виновного (а князь казнит), т.е. именно то, что непосредственно принадлежит внутреннему охранению земства. Оттого половина вир и судных пошлин, взыскиваемых с виновной стороны, шла князю; этот платеж был казнь.
Призвание и прием князя имели до некоторой степени подобие усыновления земством. Князь был чужое лицо, входившее в новгородскую семью с известными условиями, которые ему семья имела право предложить. Князь должен был целовать крест Новгороду, а Новгород целовал крест ему. Это взаимное целование служило залогом их взаимного согласия. Не было в этом ничего принудительного. Князь мог уйти из Новгорода. — только должен был явиться па вече и сложить с себя целованье.
Из договоров, оставшихся до нашего времени, видно, что князь был поставлен, сколько возможно, вне связей с жизнью Новгорода. Вся волость считалась достоянием святой Софии и Великого Новгорода. Князь не мог приобретать в Новгородской Земле имений, ни покупкой, ни принятием в дар; не мог брать закладников, следовательно, совершать сделок; это правило распространялось и на его родню, и на его дружинников. Ему дозволялось торговать в Новгороде, но не иначе, как через посредство природных новгородцев; следовательно, это дозволение ограничивалось правом пускать капитал в оборот. Без участия посадников, избираемых вечем, князь не имел права назначать правителей в краю, подчиненном Великому Новгороду; отдавать в кормленье принадлежащую Новгороду землю, давать кому бы то ни было о чем бы то ни было грамот, нарушать прежде состоявшиеся грамоты; не мог производить суда без участия посадника, лишать волостей, раздавать их в собственность, наказывать без суда, и вообще без воли веча и без участия посадника делать какие бы то ни было распоряжения. Все это простиралось также и на его чиновников
