Она дрожит в душной, пахнущей чабрецом темноте.
Шевелится, поднимаясь, задвижка. Дверь шкафа для трав распахивается, неяркий свет, проникающий из коридора, ослепляет.
Показывается светловолосый мужчина с голубыми глазами, ледяное равнодушие в которых сменяет торжество. Она солнечно улыбается — он хмурится. Окидывает ее испытующим взглядом… и внезапно прижимает палец к губам.
Она кивает и снова одаряет его улыбкой.
В этот раз он ее возвращает — бледные губы на миг обнажают матовые клыки…
Пятнадцать лет назад ее спас не колдун.
— Так это был ты? — Крис вырвалась из поддерживающих рук Крейга. — Это ты не выдал меня вампирам! Не колдун, как я думала все эти годы!
Она шипела на него разъяренной кошкой.
Крейг бросил тревожный взгляд в сторону охранников, стоящих у распахнутых парадных дверей. Кажется, назревает маленькая семейная ссора… Ну что ж, он готов. Правда, незачем посвящать в нее посторонних.
И Крейг, потянул Кристину за собой в сад.
Девушка не сопротивлялась, покорно семенила за ним, повторяя как заклинание, одну фразу:
— Это был ты! Это был ты!
Мощенная черной плиткой дорожка увела их в густую тень, отбрасываемую старыми яблонями.
Они удалились на достаточное расстояние от любопытных ушей, и Крейг наконец ответил:
— Да, это был я.
— Почему ты предал ради меня своих людей? Почему?! — воскликнула недоуменно Кристина и угрожающе добавила: — И только попробуй ответить 'потому' — я тебя ударю, а потом достану пистолет и…
— Какая кровожадная девочка, — перебил ее с усмешкой вампир и нежно провел по щеке.
Словно теплый ветерок коснулся ее прохладной кожи…
— Прекращай свои вампирский штучки! — возмутилась Крис и оттолкнула ласкающую руку. — Я требую ответа.
— И ты его получишь, — Крейг — воплощение невозмутимости, но в глазах плещится насмешливая нежность. — Я не убиваю женщин и детей. И был против, когда Феликс отдал приказ уничтожить вашу семью. Но в то время у меня не было права голоса, а Артур Сильвестров подчинялся Мастеру безоговорочно.
— Почему Феликс отдал такой страшный приказ? Мой отец ничем ему не угрожал! В то время в Союз никто не верил, смотрели, как на очередную блажь колдуна-филантропа.
Видя в ее глазах боль, он испытывал грусть и вину.
— Не знаю, Кристина. Мастер в праве ничего не объяснять рядовым вампирам. А теперь, став его правой рукой, я не могу спросить, не вызвав подозрений.
— Хорошо, один ответ засчитан, — вампиресса толкнула носком туфельки кем-то надкушенное яблоко. Проследила за траекторией его полета и исчезновением в кустах черной смородины, затем перевела взгляд на Крейга. Не отрываясь от его кристально честных глаз, поинтересовалась: — Ты спас меня из жалости пятнадцать лет назад, а теперь что двигает тобой? Ты помогаешь мне, приходишь по ночам и делаешь то, что обязан делать наставник. Почему?
