Будь у Мантеллины деньги, он, наверное, уехал бы. Мальчуган, правда, не знал, куда ему ехать, но он сел бы в поезд и укатил как можно дальше.
Аугусто прислонился к решётке, у самого входа на перрон, и принялся разглядывать людей, которые сновали взад и вперёд с огромными чемоданами и пакетами.
Вдруг рядом с ним очутился мальчуган, ещё более оборванный, чем он. Мантеллина украдкой взглянул на него: в красных, распухших от холода руках маленький оборвыш держал связку иконок. Незнакомец тоже исподтишка наблюдал за Аугусто.
- Что ты тут стоишь? - спросил наконец мальчуган Мантеллину.
- А тебе какое дело?- мрачно произнёс в ответ Аугусто.
- Я здесь работаю.
- Ааа! - протянул Мантеллина, заинтересовавшись.
- Продаю иконки, - продолжал ребёнок, - и зарабатываю много денег.
В сердце Мантеллины загорелась надежда.
- Где ты их берёшь? - спросил он после минутного молчания.
- Хочешь работать со мной? - предложил мальчуган. - Я научу. Как тебя зовут?
- Настоящее моё имя Аугусто, но все зовут меня Мантеллиной. А тебя как?
– Меня Джованни. Значит, согласен?
Мантеллина кивнул головой.
- Тогда пошли! - сказал Джованни.
Они остановились возле калитки, где проходят носильщики с тележками, нагружёнными чемоданами. По знаку Джованни мальчишки быстро прошмыгнули на перрон и устремились к поездам.
Джованни оказался большим мастером. Оглянувшись с опаской по сторонам, он прыгнул в последний вагон поезда.
- В нашем деле никогда не стоит выбирать дорогие поезда, скорые и экспрессы, - шепнул Джованни своему ученику. - Лучше всего поезда, направляющиеся в провинцию.
Тут мальчуган полностью преобразился: он выпустил из рукавов старого поношенного пальтишка лохмотья, до того тщательно спрятанные, и теперь выглядел ещё более оборванным. Затем он пальцами натёр себе докрасна глаза, так что в них показались слёзы, и, волоча ноги в дырявых башмаках, зашлёпал по коридору вагона; Мантеллине он велел следовать за ним и учиться.
В первом купе ехала семья. Достав из пакета завтрак, взрослые и дети шумно жевали бутерброды с колбасой. Джованни прислонился к дверному косяку и голодными глазами уставился на пассажиров. Он смотрел так настойчиво, что женщина в конце концов спросила, не хочет ли он есть. Мальчуган кивнул головой, и слеза покатилась у него по щеке. Он протянул руку с иконкой; девочка взяла её. Мать достала сумочку, начала в ней рыться, и тут Джованни стремительно выпалил:
– Сто лир!
Женщина удивилась.
– Ты хочешь сто лир за эту иконку? - переспросила она.
