Пятеро ребят и одна собака | страница 43

Сердце Тури сжималось от тоски, и всё же он решил воспользоваться последним доводом.

- Ребята, у меня нет денег, - сказал он. - Если вы не хотите на первой же остановке выйти и вернуться домой, запомните мои слова: в Милане вам придётся устраиваться самим.

Он взглянул на каждого из них в отдельности: до чего наивны были их детские лица.

- Или я передам вас полицейским и насильно отправлю домой, - добавил Тури.

Что за разговоры? Он должен был сделать это сразу, немедленно, позвать начальника поезда, объяснить ему всё и отправить детей обратно домой. Почему он этою не сделал? Почему он этого не делает сейчас? Это был бы вполне логичный поступок взрослого, здравомыслящего человека. Но Тури был далеко не таким, как все взрослые. Он не сомневался, что подобный поступок, преисполненный здравого смысла, навсегда лишит его доверия и любви четверых ребятишек, которые прекрасно знали, на что они шли, решившись ни в коем случае не покидать его. Совершить такой поступок Тури не мог, это было свыше его сил.

- Вы ели? - спросил он неожиданно усталым голосом.

Оказывается, Розалия взяла хлеб, Карчофо - колбасу, которую он стащил на кухне у матери. Антонио тоже захватил хлеб. Кроме того, они поели перед дорогой.

Подумать только, ребята позаботились обо всём! Дружной гурьбой они вернулись в купе, где спал Джанджи. Том от радости завилял хвостом, не двигаясь, однако, с места, чтобы не разбудить своего друга. Вскоре все уснули.

Только Тури не спал. Он смотрел в окно широко раскрытыми глазами и видел, как приближается, становясь постепенно всё больше и больше, высокая и грозная гора, целиком покрытая льдом и снегом.

Наступило утро, но было ещё темно словно продолжалась бесконечно длинная ночь. На жёстких вокзальных скамейках мороз щипал ребят своими тонкими ледяными пальцами и проникал не только под одежду, но впивался в самую кожу, и казалось, останется в ней навсегда.

Дома на большущей ледяной горе громоздились друг над другом и доходили до неба. Ой, но что это? Высоко, прямо в воздухе висят глаза, излучающие электрический свет.

Другие светящиеся глаза проносятся с грохотом мимо, и дети, затаив дыхание, в испуге шарахаются в стороны. Вдруг во тьме показалась извозчичья коляска, единственная, быть может, последняя в этом городе. Из ноздрей лошади вырывался пар.

Тури что-то спросил у извозчика, но они разговаривали на разных наречиях и с трудом понимали друг друга; всё же под конец Тури узнал, куда надо идти.