Дети пересекли площадь, поднялись в гору и направились к запылённой изгороди, окружавшей садик Тури.
Тури сидел у порога своей лачуги, что-то мастерил из соломы и насвистывал.
Если бы молодой человек умел записывать музыку, красивый мотив, который он насвистывал, мог бы сохраниться надолго, но он не знал, как это делается, а потому, когда работа подошла к концу, звуки растворились в воздухе и исчезли.
Ещё издали увидев ребятишек, Тури понял: случилось что-то неладное.
- Тури! - окликнул юношу Антонио, подходя к самому дому. Мальчуган держал руки в карманах и лишь головой кивнул на Джанджи, который шёл позади всех, словно прячась за спины товарищей. Всегда бывает немного стыдно своего горя и не хочется его показывать, особенно перед теми, кого очень любишь.
- Джанджи! - подозвал малыша Тури, поднял его и усадил к себе на колени.
Ребёнок опустил голову.
- Том исчез!
- Том потерялся!
- Пропал Том! Его никак не найти!
- Куда же он подевался? - кричали дети наперебой. Они не могли молча переносить постигшее их горе.
- Том исчез? Как это произошло? - спросил Тури.
Ему рассказали. Вернее, рассказал Антонио, в то время как остальные старательно следили за тем, чтобы он чего-нибудь не упустил.
- Ну ладно, мы достанем другую собаку, - сказал Тури, внимательно выслушав рассказ Антонио.
У Джанджи дрожь прошла по всему телу. Тури почувствовал это. Малыш, конечно, прав. Том есть Том, и никакая другая собака не может его заменить.
- Ну, хорошо, тогда мы найдём Тома, - поправился Тури - Не волнуйтесь, ребята, и ты, Джанджи, успокойся. А кто был на пляже?
- Раффаэле, Чиччо, Нино, - ответил Антонио.
- И Мантеллина, - выпалил Карчофо.
- Как ты сказал? Мантеллина?[1] - удивился Тури.
- Да, Мантеллина; его так зовут.
- Аугусто ди Калашибетта, - уточнил Антонио.
Аугусто ди Калашибетта звали Мантеллиной, потому что у него не было никакой одежды, кроме старого серовато-зелёного плаща - мантелло, сохранившегося, по-видимому, с тех пор, когда отец его служил солдатом.
Родители Мантеллины, люди очень бедные, недавно приехали в эти места оттуда, где жилось ещё хуже.
Аугусто ди Калашибетта, по прозвищу Мантеллина, бледный худощавый мальчуган с впалыми щеками и глубокими злыми глазами, всегда ходил невероятно грязный и оборванный.
- Мантеллина плохой мальчишка, - заявил Карчофо, - Это он, должно быть, украл собаку.
- А ты разве хороший?! - воскликнул Тури. - Если дразнишь его Мантеллиной, - может быть, он украл Тома вам назло.
