– О, крестный папа! – сказала грустно Люси. – При тех условиях, в которых мы живем, дети сами учатся рассуждать и поневоле становятся благоразумными, так как этому учат их постоянные опасности.
– Это верно, совершенно верно, – пробормотал Вильямс, качая головой. – Какое печальное существование для бедных детей! Постоянно бояться чего-нибудь, жить под вечным страхом! Это даже не значит жить!
Спохватившись, он проговорил громко:
– Ты, конечно, знаешь, что на плантацию напали разбойники?
– Да, крестный папа.
– И ты не трусишь?
– О, да, очень. Я боюсь за маму, которая так больна!
– И то правда. Лучше ли ей?
– Да, ей нужен только отдых и спокойствие. К несчастью, я боюсь, как бы скваттеры не открыли, где мы скрываемся.
– Этого, конечно, можно опасаться. Что нам тогда делать? Вот вопрос, на который, я думаю, довольно трудно ответить.
– Почему же трудно, крестный папа? – спросила с любопытством Люси.
– По многим причинам, деточка!
– Ну, разберем эти причины, мой добрый крестный папочка! Скажите мне хоть некоторые из них, пожалуйста, я так хочу их знать!
– Ну, ничего не поделаешь, приходится тебе уступить.
– Как и всегда, папочка. Я слушаю!
– Во-первых, я боюсь напугать тебя своими словами.
– Будьте спокойны, меня не легко напугать.
– Представь только, что разбойники открыли этот уединенный домик и начинают его атаковать.
– Одно неизбежно вытекает из другого.
– Что нам остается тогда делать? Каковы наши средства защиты против разбойников? Мои два негра да я – вот и весь отряд, и я подозреваю к тому же, что мои негры отчаянные трусы.
– Я уверена даже в этом, крестный!
– Надо будет постараться как можно скорее спастись бегством, но я не знаю еще, удастся ли это.
– Почему же нет?
– Очень просто, дорогая, потому что твоя мать больна и не может стоять на ногах, а тем более идти в течение нескольких часов. И это еще не все: три или четыре негритянки твоей матери совсем обезумели от страха и не способны помогать нам во время бегства. Наконец, твоя сестра и братья только затруднят наше бегство, потому что не могут перенести утомительной дороги.
– Так вы думаете, крестный…
– Я думаю, что в том положении, в котором мы находимся, самое лучше, что мы можем сделать, – это довериться разбойникам; ведь все-таки это белые как никак, быть может, они еще и не убьют нас.
– Может быть, крестный папа!
– Я знаю, что нельзя быть уверенным в этом! – живо вскричал Вильямс. – Вот почему и дрожу – не за себя, дорогая моя девочка, но за вас, за твою мать, твою сестру, братьев и тебя. Пусть меня убивают – я уже стар, и смерть может явиться ко мне, когда ей угодно, – она не испугает меня.
