Я распрощался с мальчиками, сказав напоследок, что завтра или в один из последующих дней — в зависимости от того, будет ли открыт маршрут — отплываю в Европу. Помню ещё, я пытался натянуть через голову рубашку, и она почему-то каждый раз не налезала. Потом мальчики пообещали, что сменят меня в «Hungarian Daily» — газете, которая дала мне первую работу в Соединённых Штатах. Я сказал, что издание только выиграет от притока «свежей крови». Наше прощание было грустным. Мне казалось, что я обязательно должен буду вернуться в «Az Est» («Вечер»), будапештскую газету, в которой я работал до отъезда в Америку.
Сновидение произвело на меня тяжёлое впечатление: оно явно предрекало смерть. Относительно того, кому предназначалась молитва, сомнений быть не могло. Поскольку я в своих книгах не раз проводил параллель между появлением на свет и смертью, многочисленные намёки на момент рождения только усугубляли мои подозрения. «Gadal» в слове «Jisgadal» — часть слова «Guadalcanal» (место насильственной смерти), которое в свою очередь может ассоциироваться с тем «каналом», через который человек входит в эту жизнь.
Сейф для хранения документов — символ материнской матки (и одновременно намёк на смерть через сожжение), попытка натянуть на себя рубашку через голову — акт, символизирующий появление на свет.
Невесёлые мысли навевали и прощание, и возможность возвращения в газету «Вечер», и отплытие на корабле: последний, согласно многим древним преданиям, как раз и уносит отжившее тело после того, как оно исполнило своё жизненное предназначение.
А затем наступило внезапное озарение. Ключиком к разгадке послужил номер на дверце шкафа. «60» по-венгерски — «хатван». Но так называется и город, в котором жил мой брат Лайош, отец Али. Лайош был убеждённым сионистом, что отнюдь не улучшало его шансы благополучно пережить нацистскую оккупацию. Судя по всему, молитву по усопшему предназначалось прочесть его сыну, Али. Что если во сне я «сыграл роль» собственного брата, получив от него нечто вроде телепатического послания: «Я умер, но продолжаю жить — точно так же, как живёшь ты, умерев для иного мира в момент своего рождения»?
Предположение это кому-то покажется излишне смелым, но напомню, что смысл молитвы по усопшему как раз в этом и состоит: переступая порог смерти, человек продолжает жить, и чтобы душа его была спокойна, нам необходимо за неё помолиться. Если и отвергаем мы идею посмертного бытия, то лишь разумом. Всем сердцем каждый из нас жаждет бессмертия. На протяжении истории ничто не оказало на человечество такого влияния, как идея о том, что наша душа продолжает жить и после смерти физического тела.
