Гностики, несмотря на сложность большинства их произведений, были озабочены не столько фактами об Иисусе и Боге, а также достоверностью различных записей и воспоминаний, сколько познанием – напрямую, посредством личного опыта – самого Бога. Их интересовала не вера в слова Иисуса, а то, как можно уподобиться ему, узнав Бога.
Об этом говорится, например, в одном из гностических текстов, найденных в Наг-Хаммади, Евангелии от Фомы:
«Когда вы познаете себя, тогда вы будете познаны и вы узнаете, что вы – дети Отца живого».[110]
Никогда не следует забывать, что материал для обос новация любой из множества точек зрения отбирался при помощи богословского критерия: некая группа людей собиралась и решала – согласно своим взглядам и своему пониманию, – какая книга должна считаться «подлинной», а какая «фальшивой», то есть или «правоверной» или «еретической». Разумеется, эти теологические обоснования не использовались для автоматического оправдания решений, принятых вопреки ссылкам на божественные указания. Любое решение принимается человеком в соответствии с человеческими приоритетами – и особенно если оно касается контроля и власти. Как заметил профессор Кестлер,
«для раннехристианского периода определения „еретический“ или „правоверный“ не имеют смысла».[111]
Еще большим недоразумением было бы полагать, что тексты, собранные в Новом Завете, являются единственными подлинными свидетельствами о жизни Иисуса. Профессор Кестлер откровенно заявляет:
«Только догматическое предубеждение способно утверждать, что канонические тексты имеют исключительное право претендовать на апостольское происхождение и, следовательно, иметь исторический приоритет».[112]
В действительности Новый Завет, который мы знаем, не существовал до Иппонского и Карфагенского соборов в 393 и 397 годах соответственно – то есть он оформился через 360 лет после описываемых в нем событий.
Приблизительно в 140 году богатый судовладелец Марцион, принявший христианство, покинул свой дом в Понте и направился в Рим, где основал общину; впоследствии его сторонники распространились по всей Римской империи. Все его труды были утрачены, но по утверждению его критиков он считал, что правда известна только апостолу Павлу, а все остальные ученики Иисуса находились под сильным влиянием иудаизма. Он полностью отвергал Ветхий Завет и признавал только некоторые послания Павла и отредактированную версию воспоминаний Луки, которую он называл евангелием. По всей видимости, он стал первым, кто употребил термин «евангелие» по отношению к письменному тексту. Его организация была первой христианской церковью, имевшей свое Священное Писание.
