Еще одна особенность потустороннего мира состояла в том, что он воспринимался как вечная основа всего, что существует в видимом мире. Он считался божественным источником всех вещей, источником силы и источником жизни. Сама жизнь происходит из потустороннего мира, который пронизывает материальный мир и проявляется во всех формах, которые мы видим вокруг.
ДЛЯ древних египтян мир мертвых был очень близок к миру живых – они были тесно связаны. Как это ни парадоксально, но мир мертвых был источником жизни для мира живых. Только мертвые считались по-настоящему живыми.
Надпись на одной из гробниц эпохи Нового царства (1550–1070 гг. до н. э.) напоминает нам, что жизнь мимолетна, а удел мертвых – вечность.[263] В Фивах, в гробнице жреца Неферхотепа, относящейся к эпохе Среднего царства (2040–1650 гг. до н. э.), были найдены несколько «Песен арфиста», и вторая из этих песен оканчивается такими словами:
«Земная жизнь что мимолетный сон. Счастливого пути желают тому, кто достиг Запада».
«Запад» для египтян – это страна мертвых. Гробницы и пирамиды всегда строились на западном берегу Нила, где солнце исчезает за горизонтом в подземном мире.[264]
Чтобы понять это, следует познакомиться с представлениями египтян о времени. Они считали, что параллельно существуют два времени: циклическое время, или нехех, отражающееся в природных явлениях, таких как смена времен года, движение звезд и так далее, и время джет, которое, строго говоря, вообще не было временем, а представляло собой состояние вне времени. В движении находилось только время нехех; джет стояло на месте.[265] Время нехех могло кончаться, а время джет было вечным. Как сказано в одной древней египетской надписи: «Вещи джет-вечности не умирают».[266]
Эта двойственность разительно отличается от современных представлений о времени, согласно которым мы стремительно движемся в будущее и можем лишь надеяться, что оно будет совершенным, – надежда, которая во многих религиях основана на обещании, что когда-нибудь появится мессия и выиграет решающую битву против сил зла и возвестит о создании совершенного мира. Наша политическая философия тоже опирается на линейную теорию времени как траекторию, протянувшуюся из прошлого в будущее, где – при условии исполнения законов – мы добьемся удовлетворения желаний всех граждан, как будто законы это нечто большее, чем штукатурка на трещинах.
Однако те представители нашей культуры, которые освободились от оков времени – мистики, – вслед за древними египтянами утверждают, что мир мертвых есть мир живых, что он всегда рядом с нами. С учетом разницы в культуре и языке можно смело утверждать, такое же ощущение близости божественного мира присутствует в откровениях великого мистика шестнадцатого века, святой Терезы Авильской, которая часто впадала в мистический «восторг», полностью «растворяясь» в божественном царстве. Говоря о Боге, она подчеркивала:
