— Братаны, вперед! Дави их! Ура! — напирали задние.
— Харе! Харе!
Но вперед пошли не они. На высокой ноте истерично взвизгнул «матюгальник». ОМОН тевтонской свиньей ринулся на десант. Отжал щитами, расколол авангард на две части. В брешь бросилась вторая линия, молотя «демократизаторами» направо и налево. Сработала «домашняя заготовка».
«Харе Кришна! Харе-харе!» — стонали, обливаясь кровью, оранжевые. Десантура отчаянно материлась. Бой закипел по всей ширине Невского. Обыватель с лоточниками прижался к стенам домов. Обыватель с каждой секундой боя терял свой пещерный страх. Увидев окровавленные физиономии и затоптанных милицейскими бутсами кришнаитов, обыватель завыл дико:
— Ублюдки! Фашисты! Гестапо!
От Гостиного по Невскому в рваных кедах шагал дядя Гена, ведя за собой диксиленд. Пожилой диксиленд жарил по джазу «Варяга», заглушая стук милицейских щитов и треск разбиваемых скул.
Безоружный десант держался за Невский зубами. Как учили. Не отступив ни на шаг. Фельдмаршал Кутузов, опустив бронзовую голову, вспоминал Шевардинский редут.
В небе сверкнула длинная голубая фотовспышка и радостно зарокотал, смеясь, гром. Кто-то решил запечатлеть эту картину. Чтобы потом, когда надо, когда придет время, предъявить ее кому следует.
И сразу мощным потоком включили успокаивающий душ. На Невский обрушился ливень. Через секунду все стало мокро. Десант и ОМОН стояли друг против друга тяжело дыша. Мат застревал в горле.
Перед десантом встал мокрый усатый майор, почему-то с милицейским «матюгальником» в руках. За ним стоял хозяин «матюгальника» — омоновский полковник.
— Колонна! Слушай мою команду! Поход на Дворцовую отменяется. Всем разойтись. Правый фланг отходит к Спасу на Крови. Левый — к Апраксину. Все поняли? Выполнять!
Мокрый десант угрюмо молчал.
— Сука! — крикнул пожилой афганец с медалью. — Братаны, опять нас предали!
Братаны зашевелились.
— Правый — к Спасу. Левый — к Апраксину! Быстро! Выполнять!
— Сука!
— Ни шагу назад, братаны!
— Кто был под Кандагаром, ко мне!
Десант начал рассредоточиваться по группам. Ветераны к ветеранам, салаги к салагам. Закружился голубой водоворот.
И в этот момент ОМОН расступился. В лоб ударили третья и четвертая линия. Рассекая струи ливня, хлестали наотмашь дубинки. Одних гнали к Спасу. Других к Львиному мостику. Десант отступал по каналу имени растерзанного толпой известного поэта Грибоедова.
И снова застонал Невский. Началась настоящая мясорубка…
Младший сержант разведроты энской десантно— штурмовой бригады Андрей Балашов вернулся в Питер двадцатого июля. Только двадцатого. А по приказу должен был в начале мая. Но в бригаде был некомплект. Это во-первых. А во-вторых, его разведрота должна была «зачистить» один аул. Памятный еще по стихам Михаила Юрьевича Лермонтова. Отомстить за погибших там в феврале братанов. Это, как говорится, дело святое. И дембеля не роптали. «Зачистили» как положено.
