За спиной загремел засов. Вышел Алик. В одной руке бутылка «Абсолюта», в другой пакет, завернутый в вафельное полотенце. На горлышке бутылки висел Андрюшин голубой берет.
— Мосты, мосты, зачем вам надо, — запел Алик на всю набережную, — с любимой разлучать меня?!
Теперь-то он был точно пьян. Наверное, добавил еще у стойки, когда бутылку брал. Хотя, когда он к ним подсел, тоже казался совсем вдрабадан. Алик подошел к Андрюше:
— Держи.
Андрюша снял с горлышка свою беретку, надел на затылок.
— Да не это! Я же тебе, как голубь, любовное послание принес. Подними полотенце.
Андрюша поднял край вафельного полотенца и взял сложенную вчетверо записку:
— От кого это?
— От Тани.
— От какой еще Тани?
— Ах, Таня, Таня, Танечка, с ней случай был такой, служила наша Танечка в столовой заводской, — снова заорал Алик на всю набережную. Видно, и до него дошла тема ретро. — От поварихи. Андрюша, втрескалась она в тебя с первого взгляда. Просит подождать ее. Омоет твои раны и утолит печаль неутолимую, цени.
Андрюша покрутил в руках записку, сунул ее в карман:
— Пошли скорей отсюда.
Из джипа высунулась физиономия. Охранник явно подслушивал.
— Идем куда-нибудь,— заторопил Алика Андрюша. — Все равно теперь домой не попасть. Мосты развели.
— Идем!
Они зашагали по набережной к мосту. Гулко стучали каблуки ковбойских сапог Алика.
— Куда-нибудь? За-ме-ча-тель-но! Весь мир в одном слове! Куда-нибудь! — громко, будто стихи читая, философствовал Алик. — Но! Вот смотри, уже Дворцовый поднимается. Потом Биржевой. Потом Тучков… И весь мир для нас, Андрюша, свернется до родного Васильевского острова. Свернется в черную дыру. Откуда и свет-то не долетает. Свет в черной дыре превращается в материю, Андрюша! Можешь ты такое понять? Энергия превращается в материю! А? Апокалипсис!
Андрюша слушал его краем уха. Скулы ломило. Гудело в башке.
— А все очень просто, Андрюша! В черной дыре колоссальное притяжение. Притягивает к себе все! Кометы, планеты, болиды, астероиды… солнца притягивает к себе…— Алик засмеялся.— Где-то там ты — солнце. А попадешь в черную дыру… Ты — песчинка, соринка… Мусор, одним словом… И все это называется — Васильевский остров. Здесь все! Все миры! Все времена! Возьмем Большой проспект. Он упирается в небо и в море! Это верхний Мир, Андрюша. Возьмем Средний проспект. Он назван-то в честь среднего мира. Магазины, лавки, шалманы, бани… И упирается он в Наличную улицу. В наличность! За-ме-ча-тель-но! И наконец, Малый проспект! Это, Андрюша, самый загадочный мир. Нижний мир. Великий океан смерти! Упирается Малый проспект в Смоленское кладбище! Тенистые аллеи, загаженные могилы, поваленные кресты — страшный мир, Андрюша… И все это на одном пятачке! Вот что такое Васильевский остров, Андрюша… Стой!
