Когда стало понятно, что они готовы, к ним медленно, но решительно подошла Крепа. На этот раз она не катилась по палубе, не ползла, а именно — подошла, головой задевая ткань баллона.
— Сэр рыцарь, я — с вами.
Сухром посмотрел на Датыра, тот чуть улыбнулся:
— Она нам поможет, сэр.
— Но тебе придется спуститься по канату, будто ты обезьяна с южных островов — легко и быстро, тебе понятно?
— Я не обезьяна, — не поняла сравнения циклопа. Она еще что-то хотела сказать, но Датыр поднял руку, и она умолкла, поняла — спорить сейчас не время.
«Раскат», по-прежнему не замеченный никем из тех, кто топтался по земле, завис, как и приказал рыцарь, над самой плотной купой деревьев, где вроде бы было не слишком много солдат, хотя рыцарь с внутренним содроганием уже начал догадываться, почему так получилось, как вышло, что среди многолюдного и плотно сбитого армейского лагеря оказалась вдруг эта рощица… Когда с борта были сброшены канаты и Сухром заскользил вниз, запах подтвердил догадку. Это было отхожее место для тех, кто не хотел светить голым задом, справляя естественную нужду.
Рыцарь еще и в самую гущу ветвей попал, когда спускался, пришлось расталкивать их ногами, а когда ветви расступились, он сумел добраться до древесного ствола. А потом и вовсе спрыгнул вниз… оказавшись в такой куче ужасающе пахнущих экскрементов, что его чуть наизнанку не вывернуло. Удивляясь своей брезгливости, так некстати проявившейся, он выбрался из разнообразного навоза и с сожалением понял, что теперь ему придется, если их сразу же не арестуют, искать хотя бы лужу, чтобы очиститься. Но сейчас, первым делом, следовало рассмотреть, как обстоит дело у остальных.
У оруженосца все было, конечно, нормально. Датыр спустился по своему канату, словно капля дождя скользнула по тонкой травинке — мягко, без малейшего напряжения и очень разумно. Ему удалось даже не вляпаться в дерьмо, что Сухрома несказанно удивило. А вот циклопа спускалась тяжеловато, потому что по-прежнему побаивалась высоты, а то, что она к ней привыкла за время полета, как выяснилось, не вполне правда. Еще она вдруг стала более брезгливой, чем даже рыцарь или Датыр, она просто не могла решиться ступить в этот… Не могла ступить на землю, сплошь заваленную испражнениями, и болталась на толстенном канате, который, правда, в ее лапищах выглядел тоненькой бечевой, выбирая место почище, отталкиваясь от деревьев, которые проломила своим весом, будто это были не крепкие ветки, а слабый пук гнилого сена.
