Труф быстро ополоснулась, побрызгалась своей любимой лавандовой туалетной водой и стала одеваться. Она надела платье, мысленно проклиная длинные «молнии» и модельеров, шьющих платья, которые женщины с трудом могут надеть без посторонней помощи.
Она повернулась к зеркалу и даже удивилась, увидев в зеркале почти незнакомую ей женщину с лицом насмешливым и немного надменным. Неужели она так похожа на свою мать? Значит, Катрин Джордмэйн выглядела так же? Но какой она была? Труф внимательно смотрела на свое отражение, пытаясь разгадать тайну прошлого другой женщины. Айрин Авалон говорила, что Труф похожа на Катрин Джордмэйн, но она может и ошибаться, ведь она видела Катрин последний раз более двадцати лет назад. Скорее всего, она находилась под эмоциональным впечатлением встречи.
Кстати, она знала не только Катрин, но и отца Труф, она была их другом. Труф поняла, что должна узнать своих родителей, и не только мать, но и отца. Нужно торопиться, начать расспрашивать немедленно, иначе те, кто знал их, могут уйти в другой мир, и тогда отвечать на вопросы Труф будет просто некому.
Она не даст этому случиться.
Труф грациозно поклонилась незнакомке в зеркале и сунула ноги в черные туфли. Несколько взмахов расческой, чуть-чуть косметики — и она вполне готова.
Нет, не совсем. Труф заметила, что платье выглядит чересчур строго, его нужно оживить украшениями, на у Труф их с собой не было. Честно говоря, она никогда и не покупала украшений, ни дорогих и солидных, ни дешевых и легковесных. Были у нее пара неплохих сережек и коротенькая золотая цепочка, этим ее набор драгоценностей и исчерпывался.
В лихорадочных поисках чего-нибудь стоящего она перевернула всю сумку. Оставался нетронутым только купальник и "Страдающая Венера". Не найдя ничего подходящего, Труф взялась за сумочку. В таких раньше дамы света перевозили свои самые ценные вещи, ныне же их используют для транспортировки небольших бьющихся предметов, необходимых женщинам в дороге.
Она открыла ее и посмотрела верхнее отделение. В ячейке, предназначенной для драгоценностей, лежало свернутое ожерелье Блэкберна и его перстень. А что, если?..
Труф поняла, что носить перстень сможет, только согнув палец. И то едва ли — он был таким тяжелым, что Труф, несколько раз подняв и опустив руку, почувствовала усталость. Нет, это для обеда не годится. Труф бросила перстень обратно в ячейку и взяла ожерелье. Оно было легким, как пушинка. Древние греки считали, что янтарь — это окостеневший блеск выпущенных Зевсом молний. Они называли этот материал «электрум», поскольку, как знала Труф, если его слегка потереть, он не только притягивает к себе мелкие булавки и куски бумаги, но даже светится в темноте таинственным, голубоватым огнем. Труф показалось, что бусинки уже светятся у нее на руке, что они вобрали в себя остатки солнечного света и теперь озаряют комнату неясным сиянием.
