— Они утверждают, господин, что находились в некоем Центре, в котором над ними проводили эксперименты. Когда же им удалось бежать, они обнаружили, что стали смертными. — Теперь настороженность и скрытый ужас отразились в голосе Генри.
— Что за чушь, — Малкольм начинал сердиться. — Вы уверены, что они не сумасшедшие, сбежавшие из ближайшей лечебницы?
— Нет, господин, — с трагизмом в голосе поведал Генри, — личности четверых из них уже установлены и подтверждены — они действительно принадлежат к нашей крови. Вернее, принадлежали. — Добавил Генри. — Теперь они вполне аппетитно пахнут.
— Генри! До моего возвращения ничего не предпринимать! — приказал Малкольм.
— Да, господин, — повиновался голос на том конце, и трубку повесили.
Сэм мирно спала на переднем пассажирском сидении. Монотонность дороги убаюкала ее. Малкольм задумался над происходящим. События в последнее время разворачивались с пугающей его быстротой, и что более всего ему не нравилось — это то, что он не мог до сих пор выстроить ясную картину. Охотники за головами всплывали за его жизнь он уже и не помнил, сколько раз, и точно также растворялись во времени. Также он мог вспомнить несколько случаев, когда верующие фанатики пытались «спасти» людей его расы, проводя всевозможные ритуалы очищения над ними, пытаясь «вылечить» их солнечным светом. Но все, к чему это в худшем случае приводило — была их окончательная смерть. Никогда и никому не удавалось превратить их обратно в смертных. Это был нерушимый постулат. Что же теперь случилось с ним? Он не мог поверить в то, что группке очередных фанатиков с помощью современных технологий наконец удалось это осуществить. Но также понимал, что Генри не склонен к розыгрышам, и если четверых из них проверили — значит, это была правда. И ко всему этому, во всех случившихся в последнее время событиях, так или иначе была замешана девушка, едущая сейчас с ним в машине. С виду вполне обычный и безобидный человек, но чутье Малкольма подсказывало ему, что здесь-то как раз все совсем не так ясно и безоблачно, как может показаться. Если слово, выхваченное из ее сна, еще можно было объяснить познаниями, полученными ранее при общении с Дорианом, то эпизод с тем, как она отыскала его в особняке, о котором никто не знал, со скоростью, с которой там не мог очутиться человек… Ее объяснение больше напоминало бессвязное описание лунатика, но от этого опасность, которую она представляла, никак не уменьшалась. Малкольму, с одной стороны, хотелось изучить ее, как нечто, столь ценное и интересное, что так редко появлялось в его бесконечно длинной жизни, но с другой стороны, выработанная столетиями осторожность требовала как-то оградить себя от нее на случай опасности.
