— Новый владелец.
Билл на том конце замолчал.
— Как это?
— Он сказал, что сеть теперь принадлежит ему. Он делает смену имиджа всех заведений.
— Ого…, — только и смог произнести Билл.
— И знаешь, что еще?
— Что?
— Я не нашла ни одного знакомого лица среди персонала.
Билл только присвистнул.
— Ну, это не проблема. Я сейчас попробую прозвониться Лизз и Сьюзен.
— Кто это? — уточнила Сэм.
— Официантки-кошки. — Слышно было, как Билл улыбается.
— Старый ты развратник, — улыбнулась Сэм. — Давай, звони. И, Билл, я очень жду твоего звонка.
— О-кей, — отозвался он и отключился.
Сэм вышла из машины, поднялась к себе, вставила ключ в дверь, и замерла на несколько секунд, надеясь и не надеясь, вдруг Дориан у нее. Дома было пусто и тихо, как всегда. Все оставалось таким, как она оставила утром. Сэм присела, облокотилась о спинку дивана и стала напряженно ждать звонка. Больше она ничего делать уже не могла, хоровод мыслей и догадок сводил с ума. Когда телефон наконец зазвонил, она чуть не подпрыгнула.
— Он не продавал заведений. — Сказал Билл. — Он просто исчез. Дальше появились эти парни, и всех остальных просто выставили, рассчитали, поставив перед фактом. Больше девчонки ничего не знают. Они думают, что это бандиты, судя по повадкам и манере. И еще, исходя из того, что никакие власти за все это время не проявились и никто не возмущался, дело совсем плохо.
Повисла давящая тишина, в которой слышно было каждый удар сердца.
— Спасибо, Билл, — хрипло произнесла Сэм в трубку.
— Сэм, ты как? — встревожено спросил он. — Только не делай глупостей. Может, он уехал. В это дело лучше не лезть, Сэм, девчонки так и сказали.
— Я знаю, спасибо, Билл, правда. — Ответила Сэм и повесила трубку.
Вот и все. Она думала о своих дурацких моральных дилеммах, в то время, как с ним случилась беда. Она вдвойне предала его, потому что сделала это тогда, когда он больше всего нуждался в помощи. Оставить все, как есть? Так сказал Билли? Только не это, только не теперь. Она обязана была выяснить, что случилось. Даже если случилось страшное. От этой мысли руки ее покрылись холодным липким потом. Она вдруг поняла, что никогда не сможет себе простить, если случилось что-то непоправимое.
— Боже, боже, — шептала она, — только не это. Лучше б ты валялся в моей постели, и плевать на то, какие бы неудобства мне это доставляло. Лучше что угодно, только не это. Я бы помнила о закрытых шторах для тебя. А им, достаточно ли им было просто вынести тебя на свет?
