Теперь она лежала на кровати, почти как бездыханное тело, разбитая и одновременно счастливая.
— Что ты со мной сделал, — прошептала она.
— То, что ты просила, — усмехнулся он.
— Дориан, — она нащупала его руку, — зачем я тебе, правда?
— Мы уже говорили об этом, — отозвался он.
— Нет, я не о всей этой мистической или философской чепухе. Я о том, что на самом деле. Я и от людей-то не быстро отхожу — слишком быстро привязываюсь, прикипаю душой. А к тебе — так и подавно, еще сколько-нибудь таких раз, и я просто не смогу дышать без тебя.
Он молчал.
— Прости, если это преждевременно. — Сэм вздохнула. — Ты, наверное, не ожидал от меня никаких серьезных разговоров после одного раза. Боже, что я за идиотка.
Он тихо погладил ее рукой по плечу.
— Мне нравится близость с тобой. Она слишком во всех смыслах близость, чтобы это могло не нравиться.
Пока он говорил, Сэм подумала о том, как это — всегда быть рядом с ним. Жить с ним вместе, просыпаться с ним в одной постели, вернее, не просыпаться, а видеть его лежащим там, в полной холодной неподвижности. Никогда никого не приводить домой, в страхе, что они могут наткнуться на спящего Дориана, никогда не открывать днем штор, в страхе, что это может его убить, никогда больше не спать ночью и спать днем, никогда не гулять при свете солнца с кем-то дорогим твоему сердцу, никогда больше не быть глупой, потому что рядом слишком разумное существо. Да, разумное существо, выглядящее, как человек, но больше не человек и никогда им уже не будет. Часть холода, страха и тьмы, заключенная в человеческую оболочку, красивый футляр. Знать, что если когда-нибудь он рассердится и не сдержится, это будет конец, настоящий конец.
Дориан, очевидно, ощутил направление ее размышлений, потому что резко поднялся с кровати, быстро оделся и уже через несколько секунд был в том же виде, что и встретил ее сегодня.
— Благодарю за вечер, — официальным тоном произнес он. Поднес ее руку к своим губам, поцеловал. — И разрешите откланяться.
Его тень исчезла в дверях, а она так ничего и не успела сказать. Ей и нечего было ему сказать, она не знала, что делать дальше. Сэм сама заварила эту кашу, сама начала откровенный разговор, и сама же поступила так, как большинство мужчин: испугалась и сбежала. Удовлетворенное желание больше не мешало рассуждать, неужели, все дело было только в нем? Эта мысль еще больше ее конфузила и заставляла плохо думать о себе. Она использовала многосотлетнее существо? Если так, то кто из них монстр.
