— Она мне даст роскошные сборы, — сказал Азбукин, — только жаль, что вскоре ее поставить нельзя.
— Почему?— спросил Рыбаков.
— Костюмная. Старинные одеяния нужны…
— Дай-ка ты мне ее рассмотреть, — сказал Николай Хрисанфович, отбирая у Азбукина драму.
— Да уж верно… действие происходить в Италии, во время какой-то борьбы гвельфов и гибелинов…
— Ну, и врешь! — торжественно произнес Рыбаков. — Вовсе не в Италии, а в Петербурге, и не в старину, а в наше время…
— Как так?— изумился Азбукин открытию трагика.
— А вот как! Читай-ка, что внизу написано: С. -Петербург, 1839 года.
— Да ведь это год и место отпечатания книги.
— Это не твое дело. Ремарка есть, и ты не повинен… Пьеса современная и костюмы, значит, современные. Так и ставь, без всяких рассуждений…
В городе Николаеве. — Бенкендорф. — Моя антреприза на его средства. — Антрепренер Жураховский и Елизаветградский театр. — Судбище с Жураховским. — Неприятности с Бенкендорфом. — Служба в Одессе и Кишиневе. — М.А. Максимов. — Скандал на сцене и в партере. — Отъезд в Ставрополь к Зелинскому. — Антрепренеры сороковых годов. — Первое жалованье П.А. Стрепетовой.
Женившись, я набрался некоторой солидности и стал считать себя установившимся на твердой почве. Зелинский мною был очень доволен и, во внимание к моему усердию и серьезному отношению к делу, сделал крупную прибавку. Это было в городе Николаеве, тогда густо населенном и имевшем большое портовое значение.
В Николаеве проживал в то время некто Бенкендорф, по слухам, очень богатый господин. Он был неравнодушен к одной из актрис нашей труппы, а именно к А.Н. Колумб, которая хотя и была однофамилицей великого человека, открывшая Америку, но из ряда полезностей не выдавалась и новой Америки за театральными кулисами не открывала.
Когда Зелинский объявил, что посещает Николаев в последний раз, так как им снят ставропольский театр, и он должен уезжать туда совсем, Бенкендорф зазвал меня в свободную минуту к себе и предложил стать во главе театрального предприятия в Николаеве, но с тем, чтобы я непременно убедил Колумб нарушить контракт с Зелинским, причем обусловленную неустойку как за нее, так и за меня он взялся выплатить нашему антрепренеру самолично.
— Я. дам вам заимообразно нужную для дела сумму, — сказал он, — а вы распоряжайтесь ею, как вам будет угодно. В ваши дела я соваться не буду, но вы со временем, когда с моей легкой руки разживетесь, возвратите долг. Итак, дай вам Бог сделаться известным и богатым антрепренером.
