* * *
И вот он сидит на холме и ждет сам не зная чего. Им вдруг овладела робость. Приближался час, когда Ра-Хотеп, закончив все свои действа в святилище, должен был проследовать через внутренний двор храма к хозяйственным постройкам, потом – отправиться домой. В этот час (Тэху проверял несколько дней – каждый раз жрец был абсолютно точен во времени) можно было перехватить его во дворе.
Пора. Тэху нашарил в траве скарабея и зажал его в кулаке на удачу: «О, Хепри, помоги мне!» Ладони от волнения вспотели и колени отчетливо дрогнули, когда офицер приблизился к кованым воротам храма. Массивные ворота были по случаю праздника широко распахнуты, но толкотни и давки уже давно не было. Еще чуть-чуть – и двор обезлюдеет. Тэху, трепеща, стал было прохаживаться вдоль изысканно расписанных колонн и статуй, но подумал – и остановился, выбрав наиболее стратегически выгодную позицию у стены… Время шло.
Из темного проема, ведущего во внутренние залы и святилище (куда был закрыт доступ простым смертным), показался жрец; и Тэху, забыв о приличествующей моменту сдержанности, бросился ему наперерез:
– Господин!
Жрец остановился, и Тэху показалось, что остановился весь мир вокруг. Стало до ужаса тихо, и он слышал лишь отзвук собственного голоса и стук сердца. Сдерживая дрожь, продолжил:
– Да простит мне господин мою дерзость и да позволит обратиться к нему с просьбой!
Жрец молчал, его длинные белоснежные одежды трепетали на ветру, а он не делал ни единого движения и, не поворачивая бритой головы, вроде бы слушал молодого офицера. Тэху воодушевился:
– Я слышал, господин, что вы жрец-учитель. Вы изучаете священные тексты, а благосклонность богов и ваша мудрость позволяют вам толковать их простым смертным.
В ответ – молчание и хмурый (Тэху заметно снизил его настроение своим появлением), но внимательный взгляд.
– Не согласился бы господин… – Тэху запнулся, – не был бы господин столь добр, да простит он мне мою назойливость, уделить мне немного своего драгоценного внимания: я хотел бы послушать его мудрые речи.
Взгляд жреца, оставаясь бесстрастным, перенесся с Тэху куда-то вдаль, замер. Тяжелые веки опустились, прикрыв усталые глаза, – Ра-Хотеп, не удостоив офицера ответа, не слушая его дополнительных попыток объяснить свое появление в храме, ни одним жестом не дав понять, уловил ли он суть просьбы Тэху, молча удалился.
Тэху остался стоять посреди двора в полном одиночестве и тишине. Лишь ветер вяло шевелил полотнища знамен, да две сойки равнодушно пересвистывались меж колонн…
