— Есть женщины в русских селеньях, — я восхитилась её видом.
— Тебе на голову тоже что-нибудь надо придумать! Вот, ленту повяжи и к ней височные кольца.
Я довершила свой наряд головным убором, и мы вышли к ожидающим нас мужчинам.
— Немая сцена из «Ревизора», — проинформировал всех собравшихся вернувшийся к нам Семён.
— Теперь их точно полканы украдут! — сделал своё заключение Андрей. Ох, лучше бы не каркал.
— Ну, кикимору старую может, ещё и не возьмут, а вот Варвару надо будет стеречь! — усмехнулся леший.
— Это кто здесь кикимора? — грозно поинтересовалась Полина.
— А то ты сама не знаешь! Ты и есть кикимора! Самая красивая! — стал оправдываться леший.
— Гляди у меня! Нарисую на тебя карикатуру!
— Не надо, Полечка! Может, уже пойдём?
Мы направились на поляну.
— Варя, ты выглядишь… Только, что у тебя слева торчит?
— Это сотовый, — я совсем забыла про него, — можешь его пока поносить? — я передала телефон Андрею. — Как хорошо, что есть рядом мужчины, которые всегда придут на помощь!
На поляне уже во всю кипело гулянье. Девушки водили хороводы. Один, самый большой хоровод состоял из девиц в зелёных платьях и венках из водяных лилий на распущенных пепельных волосах.
— Русалки! — Семён заворожено смотрел на танцующих. Движения их были плавны, как будто это вода переливалась. А звуки тростниковой флейты были похожи на шум ветра в камышах. Только один неуловимый момент нарушал эту идиллию.
— Тапочки! Мои тапочки! — я некультурно ткнула пальцем в одну из русалок.
— Какие тапочки? — не понял леший.
— Мои домашние тапочки! Вчера в болоте утопли! — сердито доложила я.
— Понятно. Лукава! — он позвал русалку. — Лукава, поди сюда!
— Ну, чего? — русалка в розовых тапочках нехотя подошла к нам.
— Откуда у тебя эти бабуши?
— Нашла! — русалка смерила меня презрительным взглядом.
— Где нашла? В своём болоте?
— Ну, в своём! А нечего в топь лезть! Огоньки — приманки увидала и всё позабыла!
— А зачем ты приманки выпустила? Чего хотела? — продолжал свой допрос леший.
— Да! Ей и так хорошо! Вон, Ярилины скороходы ей презентовали! — чуть не плакала русалка, — что ей, старых бабушей жалко? — она с гневом уставилась на меня.
— Нет, нет! Мне не жалко, пусть носит. Попросила бы, я и так отдала, — я даже почувствовала себя виноватой за жадность.
— Нам дарёного не надо! — буркнула Лукава.
— Почему? — я не поняла, почему она не рада подарку.
— Не положено нам дарёное! — продолжила бубнить русалка.
— Да почему не положено?
