Всю ночь он беспокойно провертелся с боку на бок на своем ложе. А рано утром, подкараулив племянницу возле дома писаря Кливени, Гашпар потащил ее прямо к сапожнику, а потом к портному и галантерейщику, где накупил ей столько всякой всячины, что нести покупки пришлось двум посыльным. Дядюшка же Гашпар шагал рядом и всю дорогу удовлетворенно бормотал:
— Вот, сдохни от зависти, проклятый, жадный пес! Теперь попробуй меня переплюнуть!
Но и господина Петера Трновского не так-то просто было переплюнуть, коль скоро дело дошло до "кто кого". Едва он услыхал о «ходе» Гашпара, как злая, гордая кровь его вскипела:
— Вот как? Ты еще смеешь голос подавать? Пыль хочешь всему свету в глаза пустить какими-то двумя-тремя жалкими тряпками? Со мной захотел тягаться? Ну что ж, попробуй!
И, не долго думая, он послал за девочкой, а затем отправился с ней к ювелиру, где накупил целую груду украшений: жемчуга, кольцо со смарагдом, серьги, браслет и ожерелье — все из чистого золота, — словом, все, что только нашлось дорогого и красивого на витрине у ювелира. Не всякая обитательница аристократического замка получает столько в приданое.
Такой оборот дела несколько изменил положение Аполки. Но еще больше изменений внес он в жизнь писаря Кливени, так как все эти ценные предметы, попав в его руки, быстро превращались в вещества жидкие. Разумеется, не каким-нибудь там чудесным способом, а через посредство ростовщика-еврея, которому славный опекун аккуратно относил все эти вещи в заклад.
Ох, и погулял же Кливени за это время в жолненском "господском ресторане": вино и пунш лились рекой, гремела музыка, летели форинтовые бумажки цыгану-скрипачу Гонгою, с которым он затем обходил город и, останавливаясь под окнами у панславистов, заставлял цыгана играть песенку:
Красный повод, белый конь! Страну продал, боже мой!
Это был смелый намек на печальное приключение его величества короля Святоплука,[24] всякий раз приводивший в бешенство жолвенских господ словаков.
А писарю только того и надо: Кливени уже сто раз следовало выгнать из магистрата за бесчисленные должноствые преступления и мелкие злоупотребления по службе. Но можно ли лишить должности такого великого венгерского патриота? Дело Кливени всегда было делом Венгрии! А писарь был малый не промах и отлично знал, на какой струне нужво играть. И ов-то уж куда лучше использовал этот "красный повод", чем вождь венгров Арпад, превратив его в своего рода патент на неприкосновенность.
